Что сказать? В общем, задачка была не из легких. Чтобы прикинуть вероятность той или иной версии, мне следовало собрать побольше информации о Дине и о ее странном несостоявшемся браке. Для этого нужно было в первую очередь порасспросить людей незаинтересованных – однокашников, соседей, знакомых Дины. Ну и, пожалуй, дядю Толика. Как только он появится в городе. Он, по версии моей клиентки, больше других посвящен в жизнь Дины. И если он сам не замешан в этой истории, то смело можно будет брать его в союзники.

Итак, с чего начать? Самый простой шаг, не требующий предварительного обдумывания, – посетить философский факультет ТГУ. Именно на годы учебы в нем пришелся первый душевный кризис девушки, хотелось бы узнать об этом периоде побольше. Возможно, кто-то из преподавателей вспомнит Дину, а в деканате мне смогут подсказать адреса ее однокурсников. И я, по крайней мере, смогу послушать информацию от незаинтересованных лиц. А может, найду кого-то, кто до сих пор поддерживает связь с Диной. Ведь ее мать совершенно права – нельзя жить в полной изоляции.

Неплохо было бы, конечно, расспросить сослуживцев Дины. У них могла быть информация посвежее. А кто-то мог даже что-либо знать и о ее отношениях с Валерием. Но – Алевтина Николаевна не знала даже, в какой именно компании работала ее дочь. Подозревала лишь, что об этом может знать отсутствующий в настоящее время Толик. Стало быть, пока – только ТГУ.

Было около полудня. Я пешком прошлась до университета. Странное ощущение слежки давно улетучилось.

Я вошла в деканат и уточнила, кто из педагогов был куратором группы, в которой училась Дина. Мне указали на приветливую пожилую женщину, которая охотно вступила со мной в разговор. Она вспомнила студентку Дину Иртеневу.

– Это была очень симпатичная девочка. И такая, знаете ли, ищущая, пытливая. Много вопросов задавала, иногда даже могла поставить в тупик.

– Как же это – опытного преподавателя и в тупик? – поинтересовалась я.

– Да ведь вопросы-то ее все занимали не по теме, не совсем из области философии, а скорее из области мистики, что ли. Или даже не знаю, как уж и назвать. Про астральные тела какие-то спрашивала и тому подобное. А мы ведь здесь эзотерикой не занимаемся. Не хватало еще нам этого столоверчения. Серьезные философы, люди с учеными степенями не могут всерьез принимать всякий там спиритизм. В программе нашего отделения изучение Платона и Аристотеля, Канта и Ницше… А тут вдруг – суеверия. И это при недюжинных способностях! Словом, когда девочка подала заявление об отчислении ее с факультета, весь преподавательский состав…

– Почувствовал облегчение? – встряла я.

– Нет, что вы, напротив – досаду. Неприятно признавать собственное бессилие. Мы, похоже, разучились быть педагогами, то есть людьми, ведущими за собой. Мы начитываем студентам лекции, нисколько не заботясь о том, что творится у них в душе. Девочка не просто хотела получить диплом о высшем образовании. Она искала чего-то. Каких-то ответов. А у всех свои заботы. Кто в наше время успевает думать о душе? Хоть религия, казалось бы, и вернула свои позиции, разве это в действительности так? Она, простите, вошла в моду и стала хорошим тоном. Если раньше хорошим тоном было считать ее мракобесием, то теперь положено, чтобы сильные мира сего по большим религиозным праздникам непременно позировали перед телекамерами в главных храмах страны. Ну да не нам их судить… А девочка искала искренней поддержки. И не найдя ее здесь, ушла с факультета. Мне неизвестна ее дальнейшая судьба. Могу только сказать, что Дина из тех противоречивых и пылких натур, кто, испытав разочарование, с равной вероятностью мог бы податься как в какую-нибудь секту или монастырь, так и на панель.