Эйтан тем временем уже поправлял одеяло с подушкой, готовясь ложиться в постель. Он отложил книгу на небольшую тумбочку, стоящую у изголовья кровати, и стал расстегивать пуговицы рубашки. Малкиэль продолжал читать:

Эйтан сложил одежду на стуле и лег в постель. Он еще не выключал свет, дожидаясь, пока его товарищ закончит читать. Впрочем, Малкиэль мог бы продолжать и в темноте, так как знал этот псалом наизусть. Произнося его перед сном, он сосредотачивался на том, как Бог хранит его, иногда даже представлял себе что-то вроде ауры или защитного силового поля.

В этот момент Эйтан, уже почти отвернувшийся к стене, внезапно перебил его.

– А ты хоть знаешь, кто такой этот Мор?

Малкиэль остановился и не сразу сообразил, что ответить. Естественно, ему не нравилось, когда его прерывали во время молитвы, но это был тот случай, когда можно было вернуться и прочесть все заново.

Почувствовав возникшее замешательство, сосед по комнате уточнил:

– Ну, этот Мор, про который ты читаешь… тот, который в полдень свирепствует. Ты его хоть представляешь себе?

– Зачем мне его представлять? – слегка агрессивно отреагировал Малкиэль.

– Сразу видно, что ты не талмид-хахам4, – с какой-то усталой иронией отозвался его собеседник, – а вот в Мидраше сказано, что этот Мор весь покрыт чешуей и волосами, и что в середине у него глаз на сердце, а каждый, кто на него посмотрит, мертвым падает.

Такого поворота в беседе Малкиэль уж точно не ожидал.

– Что-что? – как-то неуверенно попытался переспросить он.

– Да ничего, давай спать уже! – хмыкнул Эйтан, отвернулся и выключил свет.

Воцарившаяся в комнате темнота словно отбивала всякое желание разговаривать и прояснять любые вопросы. Глаза слипались после долгой дороги, и Малкиэль решил не дочитывать псалом до конца. Он ощущал, что его сосед специально подшучивает над ним, а сам ложится спать, не произнося никаких молитв. «Интересно, в этой ешиве все такие?» – думал про себя Малкиэль. Он не хотел, чтобы его снова прерывали или упрекали в каком-то незнании, а потому быстро лег в свою постель и провалился в сон.

Ему снился дом, где он жил с родителями. Тогда, в детские годы, они еще не переехали в ту квартиру в Иерусалиме, которую его семья занимает теперь. Их дом находился в небольшом поселке Кохав а-Шахар, многие жители которого занимались сельским хозяйством. Малкиэль дружил тогда с одним мальчиком из дома через улицу. Теперь во сне он видел себя уже взрослым, но снова оказавшимся в том поселке.

Теплое солнце, уже довольно высоко поднявшееся на востоке… Улица, залитая светом, по которой идет пара пожилых людей… Кусты с розами в стороне от тротуара…

Он увидел дом, в который приходил в гости к своему другу детства. Дверь его была распахнута настежь. В сердце закралось какое-то неприятное ощущение. Солнце по-прежнему заливало все вокруг радостными лучами, но что-то было не совсем правильно, не так, как должно быть. Малкиэль прошел к двери и осторожно заглянул внутрь. Никого не видно. Он вошел и быстро попал на кухню. На плите стояла кастрюля с чем-то вкусным. Воздух был буквально пропитан запахом специй. Однако ложки и другие столовые приборы были разбросаны, причем не только на столе, но и по всему полу.