Ты можешь стать кем угодно, если только захочешь этого…

Я улыбнулась.

– Разумеется. Почему бы и нет?

У него не было обручального кольца. Это не означало, что он холост, но я с самого начала решила, что если увижу обручальное кольцо, то выйду из игры. Официант принес сырную тарелку и два бокала портвейна. Мартин выбрал низкий столик перед камином с двумя креслами, немного повернутыми к очагу. Это делало обстановку более теплой и личной.

– Надеюсь, вы извините меня за эту вольность, – сказал Мартин, жестом указав на еду и напитки. – Мы можем изменить заказ, если вам не нравится…

– Выглядит чудесно, – я потянулась за бокалом и с облегчением отметила, что он тоже немного нервничает. Это подразумевало, что коллекционирование женщин, направляющихся в уборную, не входит в число его привычек. Вероятно, он действительно увидел во мне что-то особенное.

Он поднял свой бокал.

– Ваше здоровье, – он чокнулся со мной. – За случайные встречи.

– За случайные встречи.

Мне нравилась форма его рук. Несмотря на определенную нервозность, он обладал непринужденной властностью, которая часто появляется вместе с устойчивым финансовым состоянием. Благодаря моему отцу я была знакома со многими мужчинами, обладавшими подобной аурой. И, судя по его бронзовому «Ролексу» и золотым запонкам с выгравированными инициалами MCS, элегантному покрою его одежды и туфлям от Болвэ, Мартин Крессуэлл-Смит привык к материальному успеху. Я почувствовала, как что-то внутри меня начинает открываться. Надежда. Возможность снова жить по-настоящему, а не влачить жалкое существование. Смех. Даже любовь.

– О чем вы думаете, Элли?

– О том, что вы не похожи на серийного убийцу.

Он рассмеялся – громко, непринужденно и заразительно. Потом он подался вперед с озорным блеском в глазах.

– Но я мог бы похитить вас. Увезти отсюда в темное и уединенное место.

– Слишком рискованно. Слишком много свидетелей плюс камеры наблюдения, – я махнула рукой в сторону потолка.

Он посмотрел вверх.

– Они здесь есть?

Я помедлила с ответом, пока не желая делиться с ним, как много я знаю об этом отеле, носившем фамилию нашей семьи.

– Насколько я понимаю, должны быть. По крайней мере, в вестибюле. А вы собираетесь увести меня через вестибюль, верно?

– Хм-мм, – он покрутил темно-красную жидкость в своем бокале. – Может быть, через служебный задний выход?

– Если вы откроете заднюю дверь, сработает пожарная сирена.

Он иронически скривился.

– Ладно, вы победили. Похищение исключено.

Я усмехнулась, взяла деревенский крекер, намазала мягким сыром и положила в рот.

– Откуда происходит ваш акцент? – поинтересовалась я с набитым ртом.

– Лучше спросите, откуда он не происходит, – он немного помолчал, и у меня сложилось впечатление, что он размышляет, как много может рассказать о себе. – Я родился в Австралии, в Мельбурне. Моя мать была уроженкой Канады, отец занимается строительством недвижимости: торговые центры, международные курорты. Поэтому мы много путешествовали, пока я рос. Мы провели три года в Англии, где я пошел в школу. Какое-то время жили в Штатах – в Неваде и в Нью-Йорке. Потом в Португалии и во Франции. Год на Карибах. Несколько месяцев на Красном море, где мы жили на курорте для дайверов, пока отец работал над местным проектом. И довольно много времени в Торонто, где я сейчас живу. Штаб-квартира моего бизнеса находится в Торонто.

– И вы участвуете в конференции «Агора»?

Он кивнул.

– Это шанс заключить строительный контракт в Новом Южном Уэльсе. У нас были спонсоры, главным образом из Китая, но из-за недавних трений между австралийским и китайским правительством мои инвесторы были вынуждены дать задний ход, – он отпил глоток портвейна. – Поэтому теперь я ищу новых долевых партнеров и уже предложил кое-какие идеи.