– Тебе придётся привыкать к такому, если ты любишь насилие, – угрожающе сказал Максим. И, тем не менее, это объясняло его поведение. Лиза сразу успокоилась и расслабилась. «Это же только игра, – подумала она – не о чем беспокоиться».

Мысли о том, что его грубость только игра, не просто успокаивали, но и придавали Лизе уверенность и дальше желать этого. Лиза думала о том, что происходит сейчас с ними, а точнее – с ним, и не могла понять наверняка, нравится ей это или нет. Максим изменялся на глазах. Его грубость превращалась в чистое зло, которое можно было увидеть в жестоком, пустом и безжалостном взгляде. Ярость могла охватить его так внезапно, и это не выглядело игрой. Лизу это пугало и в то же время возбуждало.

Он любил таскать её за волосы. Это же так просто. Они у неё почти всегда распущенные и даже если нет, это его не беспокоило. Максим мог снять заколки с её волос точно так же бесцеремонно, как сам надевал. Когда хотел. И в такие минуты она становилась особенно послушной. Боль заставляла её быть послушной, услужливой. И она делала всё, что он придумывал.

Прошло пару недель с тех пор, как Максим обнаружил у неё в компьютере странные видео. Он больше не заводил разговоров на эту тему и, казалось, не ждал, когда она скажет «я хочу так». Это было неправдой, но Лиза не знала. Она думала об этом сама, начинала хотеть так же. Странное желание ощутить боль периодически возникала в ней снова и снова. И она не понимала, откуда берётся это желание, – столь неестественное, опасное и нездоровое. Она не могла контролировать эти чувства, они требовали боли, а с недавних пор – крови. Максим, даже если и бывал грубым, он никогда её не бил, даже не шлёпал по попе. И это казалось ей странным. Вроде бы, шлепать по попе, самое распространенное явление. Подобного рода садомазохистское проявление практикуется у многих. Даже у тех, кто воистину не любит терпеть или причинять боль. Максим оставался загадочным.

Он мог гладить её бедра и попу, а потом резко сжать до синяков. Мог насильно раздвигать её ноги, до боли растягивая связки. Скручивал руки, применяя болезненные приёмы. Иногда даже сжимал челюсть, насильно заставляя открыть рот. Всё это теперь стало привычным в их отношениях и не могло её шокировать, но боль по-прежнему подавляла её волю. Заставляла подчиниться всем его прихотям. И это ей нравилось. В такие моменты ей казалось, что он вот-вот сорвётся и ударит её. Особенно, когда она отказывалась делать минет или облизывать его грязные руки. Лиза специально отказывала, доводя его до ярости. Ей нравилось видеть гнев в его глазах. Её возбуждало то, что он делает с ней, как заставляет подчиниться. Они боролись, так игрались. Но даже в бешеном неистовстве он не поднимал на неё руку. Это было невообразимо – невообразимо даже для неё. Как он может иметь такую выдержку? Это что-то с чем-то… Лиза не понимала, как он терпит? И почему?

Лиза искала подходящий момент поговорить об этом. Даже после всего, что между ними было, скованность и стеснение не покидали её. И она боялась вопросов, по типу «ты хочешь, чтобы я тебя выпорол?» Она просто не знала, что на них отвечать. И не могла признаться ему, что хочет… а то, что он итак уже знает об этом, ничего не меняло.

***

– Мне сегодня нужно остаться у тебя, – заявил Максим, едва переступив порог квартиры возлюбленной. – В общем, на собеседование. Надеюсь, ты не возражаешь.

Он обычно никогда не спрашивал разрешения остаться, поэтому это немного удивило Лизу. К тому же, она никогда не возражала, и это всегда происходило как-то само собой. Максиму даже не приходилось напрашиваться или ждать приглашения. Если он пришёл к ней – значит, на ночь. Это давно вошло в какое-то негласное правило и не требовало обсуждений. Возможно, он просто хотел сообщить ей, что не бездарь и не собирается бездельничать годами. Так и было.