Он замолкает, потому что мне наконец удалось найти шкаф для инструментов и выдвинуть ящик, в котором лежат несколько свечных огарков. Вытащив тот из них, что подлиннее, Вип зажигает еще одну спичку, держит ее возле фитиля, пока свеча не начнет гореть.

– Но? – спрашиваю я, вставляя огарок в тиски верстака.

– Я вообще не понимаю, как мы смогли продержаться так долго, – говорит он. – Как мы могли удерживать наши границы против Империи, обычные граждане которой магически намного одареннее нашего населения?

– Магия – это еще не все.

Мы оба не отрываем взгляд от пламени, мерцающего над тисками. То, что рассказывает Вип, не является для меня таким уж большим сюрпризом. Испе́р все время повторяет, что люди здесь, в Амберлинге, – странные, причудливые упрямцы, и самая упрямая из них – я.

– Ну, – говорит Вип, – вообще-то я не собирался читать тебе лекции о том, насколько отсталая у меня, оказывается, страна. Возможно, у нас есть другие сильные стороны, помимо общедоступной магии. Кроме того, теперь мы находимся под защитой императора, а посему не имеет значения, что мы умеем или не умеем делать. Мы станем извлекать выгоду из достижений Империи, и нам не нужно беспокоиться о будущем Амберлинга. Меня больше беспокоит кое-что другое.

– Мы переходим к серьезному личному вопросу?

Вип смущенно откашливается.

– Да, – признается он. – Он касается твоего мужа.

– Я слушаю.

– Можешь себе представить, насколько популярны в Толовисе оба императорских сына. По всей Империи, то есть практически по всему миру, ими восхищаются, обожают и почитают, ибо они не только сыновья императора, но и два необычайно талантливых волшебника.

– Да, – отвечаю я. – Несмотря на всю мою отсталость, на это у меня воображения хватает.

– Я ожидал, что меня станут расспрашивать, со мной будут говорить о том, что девушка из моей страны замужем за вторым сыном императора. Я предполагал, что они слышали о бывшем королевстве Амберлинг в связи с этим событием. Но никому в Толовисе ничего не известно ни про Амберлинг, ни про вашу свадьбу. Они смеются надо мной, когда я начинаю об этом говорить.

Я пытаюсь взять себя в руки, пытаюсь успокоиться, но тело бьет тревогу. Мое сердце бешено колотится о ребра и при этом так громко стучит, что в ушах тоже начинает шуметь.

– И что это значит? – спрашиваю я. – Что император держит свадьбу Испе́ра в секрете?

– Не только император. Испе́р и все остальные члены императорской семьи, по-видимому, тоже.

– Почему?

– И ты еще спрашиваешь?

Действительно, зачем спрашивать? Я и сама могу ответить. Они поступают так, потому что это – позор. Для императорской семьи этот брак не несет пользы. Вдобавок ко всему однажды он может закончиться, и тогда этот вопрос уладится сам собой. Никто ничего не заметит и не узнает.

Невесту Испе́ра знают только в Амберлинге – и больше нигде.

– Мне очень жаль, – говорит Вип.

Я молчу и смотрю на пламя свечи. Внезапно оно мерцает, вспыхивает сильнее и вскоре гаснет без малейшего ветерка.

Несмотря на то, что откровения Випа преследуют и не дают мне покоя весь оставшийся день, своей фее я об этом ничего не рассказываю. Это только подтолкнет ее к дальнейшим литаниям по поводу краха моего брака в обозримом будущем. И все же мне очень хочется показать ей письмо, которое я нашла в кормушке. Я дожидаюсь, пока Этци и Каникла не отправятся спать поздним вечером, а мы обе не останемся наедине перед камином.

Мой линдворм Львиное Сердце распластан на полу, извиваясь вокруг наших двух кресел так, чтобы полностью вписаться в размеры салона. Как и все представители его рода, он спит с открытыми глазами, а когда выдыхает, то выбрасывает в воздух крошечные облачка дыма. Он не может извергать огонь – для этого он находится в чересчур дальнем родстве с настоящими драконами, но в самые холодные дни мне нравится греть руки над его ноздрями. Очень удобно.