Мое запечатление со старшим сыном Тараса Игоревича – это путь к союзникам? Ричард теперь будет защищать меня, но и я его тоже. Как бы нам не вступить в противостояние, если они враги! Это битва на смерть! А я очень этого не хочу.

Я чувствовала, что моя волчица приуныла от таких рассуждений.

– Ничего, милая, прорвемся, – попыталась приободрить ее. Вышло не очень уверенно. – Ну, малышка, мы же не можем с тобой довериться ему полностью. Любовь любовью, а голову терять пока не стоит!

В ответ мне было скорбное рычание. Понятно, что ей не понравилось мое упоминание о битве на смерть. У истинных только так! Бывало такое, когда запечатление происходило у представителей двух враждующих кланов, которые никак не могли принять чью-либо сторону. Обычно побеждали волки своих волчиц, но это победа-поражение. Волк-одиночка насовсем, навсегда. Больше пары не создаст, не сможет, зверь не примет. Для него чуждо стремление к власти, деньгам, влиянию, он любит ту, которую выбрал, отрекая других жестоко и безжалостно.

Века два назад подобное случалось еще, но потом вражда между кланами стала регулироваться Советом Звероликих. Надо же было так назваться – Звероликие! Оборотни мы, перевертыши, волколаки, ликантропы, но никак не звероликие! Мы либо звери, либо люди!

Жаль, что конфликты внутри кланов Совет не беспокоит. Тогда, двадцать семь лет назад и конфликта-то не было. Моего отца просто убили: вероломно и подло – ночью спящего. Мама со мной гостила у сестры, но это не спасло нас. Борис с приспешниками настигли маму и меня на пути к дому, их не остановил даже двухлетний ребенок! Но я выжила! Меня выходила семья свободных волков, к которым маленький двухлетний волк приполз к дому.

Теперь волчонок вырос, повзрослел, возмужал и ничего не забыл…вернее не забыла!!!

Так что остаться одиночкой меня совсем не пугает.

– Прорвемся, дорогая моя, – проговорила я внутреннему зверю. – Мы двухлетние устояли. И почему-то я тоже уверенна, что Ричард нам друг.

За своими мыслями чуть не пропустила момент, когда мой новоиспеченный истинный пытается прощупать мои эмоции. Рано ему еще знать об этом!

Нацепив грусть-тоску по сбежавшему любовнику, нагло прощупывающему мои эмоции в данный момент, побрела в ванну, послав в воздух обидное «козел». Затем грустный завтрак и к тете. «Закрыться» и побегать!

Я тряслась в электричке, когда опять почувствовала Ричарда. Но в этот раз остро уловила его тревогу и злость. Интересно, что там у него происходит? Захотелось ринуться ему на помощь. Но моя человеческая сущность хорошо научилась договариваться с волчью. Волчице оставалось только молча грустно вздыхать внутри меня.

«Потерпи, малышка! – мысленно приободрила я ее. – Нам с тобой рано еще раскрываться. Как бы с Ричи от счастья инфаркт не случился, – пошутила я. Волчица фыркнула. – Ну еще бы, его истинная равная ему, а то и превосходит его по силе. Он будет счастлив! Так что пусть пока сам разбирается, большой мальчик, Альфа как ни как, да и клан у него сильный, справятся пока без нас. А мы прощупаем почву, с тетей поговорим. И ответим на главный вопрос: почему его отец не пришел на помощь другу? Сейчас главное конспирация и пробежка», – волчица согласилась со мной полностью, особенно с пробежкой.

– Как же у вас тут здорово! – выдохнула я, сидя во дворе на лавочке под раскидистой яблоней.

 -Надо чаще приезжать, – упрекнула меня тетя.

Я смотрела на эту все еще красивую, по нашим меркам молодую, женщину, но физически изможденную. Моя тетя по факту чужой мне человек, когда-то приютившая мелкую беспомощную волчицу, за которой, как потом оказалось, охотились все могущественные кланы. С риском для жизни не только для себя, но и всей своей семьи, врала всем, что я дочь ее беспутной сестры, почившей вместе со своим мужем от зеленого змия, когда мне стукнул год. К сожалению, алкоголизм не обходит стороной и оборотней, к счастью встречается редко, но достаточно быстро приводит к плачевному концу.