Наглый барсук уселся посреди лужайки и принялся копать лапами нору. Вокруг резвились белки, прыгали в догонялки зайцы, а лиса решила поиграть с Аликом. Тот сжался, не особенно горя желанием, а потом мгновенно обернулся в толстолапого маленького ирбиса. Пятнистая шкурка его блеснула на солнце, котёнок выгнул спину и зашипел, а лиса от неожиданности села на попу, пожав пушистый хвост.
Понаблюдав за весёлой компанией несколько минут, я с улыбкой вошла в дом. Какая-никакая, а всё же маленькая месть. Представляю, каким будет лицо Витольда! Надо только приготовить достойный отпор, ведь сразу подумает на меня. Но чуть усиленная обычной солью настойка белладонны поможет мне не выдать свой запах. Я не я, корова не моя, то есть зверики! Пусть думает на кого хочет.
Поднявшись в комнату, прилегла с гримуаром на кровать. Но расслабиться не удалось. Я ясно чувствовала присутствие: давящее, странное, тревожное. Ох ты ж, Великий Шабаш! Надо избавляться от нежданных посетителей. Начну, пожалуй, с изгнания духа.
10. Глава 10. Какая жизнь без приключений?
Ужинать я не спускалась. Обряд экзорцизма неожиданно дался мне тяжело. Вот о чём говорила тётя Фотинья: когда ты дома, тебе и стены помогают, а у чужих, у оборотней, где нет магии, приходится её выдавливать из себя, как пасту из тюбика. Зверики не в счёт — простенькое заклинание, минимум усилий, почти как заставить щётку саму мести пол. А духи сущности упрямые, сильные, надо выложиться по полной программе, а ещё лучше быть вдвоём или втроём. Жалко, что сестёр со мной нет…
А самое главное — обряд не дал ровным счётом никакого результата. Полегчало мне лишь на полчаса, а потом по новой. Будто из зеркала, из окна, из стен смотрит кто-то пристально и не желает уходить. Затушив чёрные ритуальные свечи, я собрала сожжённые травки в кожаный мешочек и повесила его на угол изголовья кровати. А потом разделась, легла под одеяло и закрыла глаза. Надо попробовать уснуть. К шабашу ужин, вообще вредно есть после шести.
Сон качал меня в своих объятиях, только что подошедший, украдкой присевший рядом, ласкавший мою щёку ладонью… Ёлки-треуголки, а ведь это не сон! Это… мой муж! Сидит на краю кровати и дышит мне в ухо, касаясь лица!
— Что ты делаешь? — пробормотала я, приоткрыв глаза ровно наполовину. Ромео улыбнулся уголком губ:
— Принёс тебе ужин.
— Вечером есть вредно. От этого толстеют.
— Тебе это всё равно не грозит.
Я снова закрыла глаза. Какой он всё-таки противоречивый… То с другой бабой спит, то ухаживает за мной, как за больной! Вот что у него в голове? А рука такая нежная… Будто даже пушистая, он решил обратиться, что ли? И как же хочется, чтобы всё это было не понарошку, не из-за дурацкой игры в жену и мужа, а по любви… Ведь может быть ласковым и хорошим, когда захочет! Или он притворяется, только чтобы подлизаться?
Я открыла глаза, приподнимаясь на локте, но всё ещё прижимаясь щекой к ладони Ромео. Он чуть помедлил, но не позволил мне рассмотреть что-либо в его взгляде — наклонился и коснулся губами моих губ. Дрожь охватила тело, неостановимая и томительная. Рука мужа скользнула в глубину волос, завладела затылком, не позволила отстраниться от жадного поцелуя, и вновь я поддалась, сама не понимая, что на меня нашло. Злость и обида растворились в захлестнувшей разум страсти… Пожалуй, я даже прощу его… Да, прощу, если он будет любить меня лучше, чем своих кошек и человечек…
Когда он оторвался от моих губ, я была готова даже распрощаться с ведьминской силой, так сильно хотела продолжения. Но Ромео отстранился, облизнувшись, сказал хрипло: