– Все в порядке, папа. Он, конечно, большая шишка, я понимаю, почему ему не хотелось объявлять какой-то студенточке, что он и есть тот самый великий Монтгомери. Должно быть, он боялся, что я начну целовать его перстень или выкину еще какой-нибудь фортель в фанатском стиле. И честно говоря, я могла бы. Впрочем, это уже неважно. Завтра утром он уезжает и не вернется, пока я здесь.

– Ты хочешь сказать, что проведешь целый год одна в этом огромном доме? Ты никого не знаешь на острове, но обещала подруге устроить там свадьбу. И как ты собираешься это осуществить?

– Папа, ты, кажется, хотел меня подбодрить, а не сыпать мне соль на раны.

– Я пытаюсь трезво смотреть на вещи.

– Я тоже, – пробурчала Аликс. – Вот почему, я думаю, мне лучше вернуться на материк. Кроме того, этот дом принадлежит мистеру Кингсли, и он хочет его вернуть. Хотя бы потому, что здесь большая раковина на кухне.

– Кто такой мистер Кингсли?

– Джаред Монтгомери.

– Он представился тебе мистером Кингсли? – ужаснулся Кен.

– Нет, папа. Так его называл адвокат. Но я дважды обратилась к нему подобным образом, и он меня не поправил.

– Жалкий выскочка! – процедил сквозь зубы Кен. – Послушай, милая, мне нужно кое-что сделать. Обещай, что не уедешь с острова, не дождавшись моего звонка.

– Хорошо. Но что ты задумал? Ты ведь не собираешься звонить в его бюро, правда?

– Нет, не в бюро.

– Папа, пожалуйста, я начинаю жалеть, что все рассказала тебе. Джаред Монтгомери очень важная персона. В архитектуре он достиг заоблачных высот. Вполне понятно, что ему не хочется иметь дело с какой-то студенткой. Он…

– Возможно, я повторяюсь, Александра, но в одном твоем мизинце больше таланта, чем в этом прощелыге.

– Приятно слышать, но это неправда. В моем возрасте Монтгомери…

– Это чудо, что он вообще дожил до своего возраста. Ладно, Аликс, давай с тобой договоримся. Я дам ему двадцать четыре часа, чтобы прийти в чувство. Если к завтрашнему вечеру он не одумается и ты по-прежнему будешь переживать, тогда я приеду и заберу тебя. Больше того, я помогу вам с Иззи устроить свадьбу. Что скажешь?

Аликс хотела было напомнить отцу, что она взрослая женщина и в состоянии сама о себе позаботиться, но промолчала, понимая, что это бесполезно.

– Ты говоришь так, словно готов заключить пари. Похоже, ты заранее уверен в успехе, – произнесла Аликс, стараясь придать голосу веселость. Она не надеялась, что Джаред Монтгомери вдруг изменится.

– Значит, договорились! Я позвоню тебе завтра в это же время. Люблю тебя.

– И я тебя люблю. – Аликс прервала разговор. У нее возникло искушение позвонить Иззи и сказать, что свадьбу придется праздновать в другом месте, но после небольшого колебания она решила пока оставить все как есть.

Склонившись над столом, Джаред работал над примерно пятидесятым по счету эскизом дома в Калифорнии, когда зазвонил мобильный телефон. Поскольку его личный номер знали лишь немногие, Джаред немедленно ответил.

Он тотчас узнал разъяренный голос Кеннета Мэдсена.

– Когда я впервые тебя увидел, ты был четырнадцатилетним оболтусом, отпетым негодяем, преступником-малолеткой. Тебя столько раз задерживали и сажали за решетку, что местные полицейские знали наизусть, что ты ешь на завтрак. Твоя несчастная дорогая матушка глотала лекарства одно за другим, потому что ты сводил ее с ума. Я прав? Может, я в чем-то ошибаюсь?

– Нет, все верно, – уныло подтвердил Джаред.

– И кто сделал из тебя человека? Кто вытаскивал тебя из постели по утрам, сажал в грузовик и заставлял работать?

– Ты, – смиренно признал Джаред.

– Кто, невзирая на твои выкрутасы, присматривался к тебе, стараясь отыскать искру Божью, и в конце концов открыл талант архитектора?