— Вот это голосок! — воскликнул лысый. — Но ты это… помолчи. Неважно, что ты скажешь. Нам нужно кое-что другое.

Я старалась не замечать его похабный оскал и не понимала, почему Северный молчал. Он же называл меня копией, которой только он будет пользоваться. И я сейчас была готова даже на это. Но не удовлетворять не стаю зверей. «Скажи хоть что-нибудь!» — хотелось крикнуть ему. Просто сидеть и ждать, что будет дальше — пытка. Ждать своей участи хуже уже случившегося. Я накрутила себя и ждала, что на меня накинутся, как на кусок мяса. Но я не сдамся.

— Рой, приведи девчонку, — лысый расстегнул пиджак, не сводя с меня взгляда.

Только сейчас я заметила у двери охранника: во всем черном, и в глазах только одно — готовность выполнить любой приказ.

Я вновь посмотрела на Северного и сглотнула ком в горле. Раз он не собирался мне помогать, я буду биться за себя сама. Закрыла глаза и медленно сделала вдох… выдох, успокаивая нервы, выстраивая барьер от чужих эмоций внутри себя. Я ощущала, что, приняв решение, будто стала сильнее. Кровь больше не бурлила, а сердце билось размеренно. И когда моего плеча коснулись пальцы охранника, я жестко, но спокойно сказала:

— Только. Тронь. Меня…

Но смотрела прямо на лысого. Ухмылка не сходила с его лица. Для него мои угрозы — пустой звук.

Рой подтолкнул меня, и я оказалась как раз между ним и Северным. Я посмотрела на него, а он даже не повернул, был занят своим телефоном.

— Ну привет, дерзкая, ближе подойди. Прыгай на коленки к папочке… — хрипло ухмыльнулся и похлопал себя по ногам.

Какой же этот лысый мерзкий!

Мне было страшно. Я сжала кулаки так, что коротко стриженые ногти больно впились в ладонь. Но больше никто мне не сделает больно. Не дамся.

— …Давай же, малышка, хватит ломаться.

Я будто вросла ступнями в дорогой паркет.

И вдруг почувствовала стальной захват на левой руке с той стороны, где сидел Северный. Рывок — и я оказалась у него на коленях. Он будто с корнем выдрал меня из паркета, но так легко, будто я ничего не весила.

Спас? Вряд ли. Захватил.

Я боялась поднять на него взгляд — не хотела, чтобы он видел мой страх и надежду на спасение. От альфы приятно пахло, и выглядел он очень свежо, будто не потерял свою единственную в жизни истинную. Я рассматривала его пиджак, уголок карточки, торчавший из кармана, идеально выглаженную рубашку… бриллианты на пуговицах!

Наш альфа никогда не шиковал, не пытался выделиться и вообще был для меня примером альфы.

В эту секунду так сильно захотелось оказаться у Маруфа на коленях и горько поплакать, почувствовать, как он гладит меня по волосам, прямо как в детстве… Пока мама и папа решали проблемы альянса. Они были для меня всем.

Я хотела быть такой же, как Маруф. Успешной, сильной, смелой… А в итоге…

Прошло слишком мало времени, чтобы я смирилась, что больше никогда не увижу родителей. Эта боль никогда не пройдет.

— Ну вот, — вздохнул лысый, — не дал поиграть, — оскалился в улыбке.

— Уже наказана достаточно, — ответил Северный.

Его голос вибрацией отзывался в каждой клеточке моего тела.

Ему не все равно. Он просто держал меня в напряжении, на грани, и не собирался отдавать меня никому? Или это часть его игры? Чтобы я расслабилась и почувствовала себя в безопасности.

Я все-таки подняла на него взгляд. Медленно. С груди на кадык, выше… сантиметр за сантиметром. Осматривала волевой подбородок, щетину, пухлые губы, прямой нос, заостренные скулы… и посмотрела в глаза.

В них бушевал шторм. Ярость сверкала в зрачках, заполнивших всю радужку. Он был зол. Адски зол на меня. Продолжал до боли сжимать мое запястье, а другая ладонь по-хозяйски лежала на колене. Не сжимая, а невесомо, так что я почти не чувствовала касания, только его жар.