Тим перешел под тень кедра. Мощные ветви дерева, казалось, не пропускали шум, хотя это было невозможно. Скорее всего, это только ощущение. Он поднял взгляд вверх. Он никогда не спрашивал, кто взорвал прежний кедр, и никто не говорил ему об этом. Вероятно, это было очень давно, но какой же все-таки подлый поступок.

Тим похлопал по внутреннему карману, где хранил материны письма. Когда он впервые получил от нее письмо, он даже не знал, что думать. Разумеется, ему было известно, кто она, как и то, что его отец, Роджер, камердинер собственника поместья, бросил ее. Но она оставила его с папой, когда он был совсем маленьким, поэтому письмо было от чужого для него человека и стало потрясением, как гром среди ясного неба.

Он нащупал золотой портсигар, доставленный ему только вчера. Подарок от Хейне и Милли. На крышке было что-то выгравировано, но изображение было настолько стерто, что он не мог разобрать, что это. Вещица была старинная – потрясающая щедрость с их стороны. Они тепло принимали его те два раза, что он приезжал к ним, как давно потерянного сына, и мать плакала от радости, что снова обрела его. Она сказала, что оставила его, потому что не была уверена в своей будущей жизни с Хейне, а мальчику была нужна прочная семья. Она была уверена, что однажды он поймет, но прошедшие годы разбили ей сердце.

Ему было так жаль ее.

Тим закрыл портсигар, решив больше не курить, чтобы избежать неодобрительного взгляда Молодого Стэна, когда надо будет выбрасывать окурок, и неторопливо вышел на солнце. В воздухе стоял аромат гиацинтов, смешанный с запахом табака. А, вот и полковник Поттер вместе с сэром Энтони. Оба попыхивали сигарами. Гаванские, можно не сомневаться. Мимо, глядя себе под ноги, прошли Брайди и Джеймс. Направляясь к тенту сзади, они полностью погрузились в разговор. В свою очередь они заметили его, и Джеймс окликнул Тима:

– Тим, мистер Харви сказал, что мы должны сейчас помочь разнести шампанское и канапе.

Тим вздохнул и махнул ему рукой. Господи, в этом доме тебе никогда нет покоя. Всегда нужно что-то делать вместе с этим семейством. Если не помогать ампутантам сесть на лошадь, то обслуживать кучу гостей. Можно не сомневаться, что к концу дня кто-нибудь намекнет, что нужно помочь Брайди чистить конюшни или, поскольку он инженер, придумать механизм, который поможет раненым держаться на ногах, или…

Он засунул портсигар в карман. Милли, его мать, правильно сказала, что если Эви, Вер или Грейси взбредет в голову какая-нибудь идея, все должны встать в строй и участвовать в ее осуществлении. Сюда можно добавить и Брайди, подумал он. Лечить инвалидов, используя лошадей, – это ее затея. И почему они не вылезут из этого болота и не начнут жить по-человечески?

Он брел вслед за этими детьми – так он привык думать о них в последний год. Настоящие щенята: лают, потому что дерево не то, потом лают на ужасных фашистов. Неужели они не замечают, чего достиг континент? За тентом стояли Рон Симмондс, один из партнеров в руководстве отеля, и мистер Харви. Старый камердинер всегда был ему симпатичен, но мать высказывалась совсем по-другому. Старый тиран, который вмешивается во все дела, говорила она, но все-таки не такой назойливый, как миссис Мур.

Она изумилась, когда услышала, что мистер Харви женился на миссис Мур в конце войны. И как же она смеялась, ему даже стало как-то не по себе. Вообще ее смех ему не нравился. Он звучал искусственно, Грейси и его тетушки смеялись по-другому…

Рон окликнул его, широко улыбаясь.

– Тим, старина, приходится тратить свободное время. Просто забываешь, что у нас тут толпа ожидает кормежки.