Матрилинейная иерархия также применима и к приемным дедушкам и бабушкам, при этом приемные дедушки оказываются более вовлеченными в отношения с внуками, чем приемные бабушки, поскольку сохраняют связь с родной бабушкой своих приемных внуков [Dench, Ogg, 2002]. Помимо того что прародители в целом могут стать мостом к прошлому в качестве источников семейной истории и наследия [Ross et al., 2006], бабушки также участвуют в домашней жизни своих внуков, а дедушки больше занимаются их физической активностью и появляются с ними в публичной сфере. Эти выводы в основном содержатся в исследованиях прародителей Европы и Нового Света. В отличие от них, в патрифокальных семьях и обществах существуют определенные ограничения в доступе к внукам бабушек и дедушек по материнской линии, хотя иерархии прародительства в этих контекстах специально не исследовались [Szinovacz, 1998].
Другие исследования посвящены составлению типологий и классификаций стилей воспитания внуков – часто они проводятся в рамках психологии детского развития [Ferguson et al., 2004]. В них обычно выясняется степень близости или дистантности отношений, их активная или пассивная природа, а также кто находится в центре внимания. Термины, используемые в этих типологиях и классификациях, могут нести в себе неявные оценки («удаленные» и «пассивные» в сравнении с «сопереживающими» и «поддерживающими») и включают оценочные суждения со стороны предлагающих их исследователей. Они могут также быть в значительной степени основаны на понимании того, кто играет доминирующую и властную роль в обществе, и тем самым маргинализируют или проблематизируют практики прародительства этнических меньшинств и/или рабочего класса, игнорируя стили прародительства, принятые в других культурах [Szinovacz, 1998].
Некоторые исследователи также определили общие нормы или руководящие принципы практик прародительства. К ним относятся обязательства «присутствия» в своей семье, а также требования справедливо обходиться с внуками и стараться никого из них не выделять [Ferguson et al., 2004]. Применительно к нуклеарной семье выделяется также норма автономии и приватности, что означает для дедушек и бабушек необходимость придерживаться тонкого баланса между обеспечением поддержки и помощи, с одной стороны, и соблюдением неявных правил невмешательства, с другой [Ross et al., 2006].
Важно отметить, однако, что такие нормы культурно специфичны и, таким образом, варьируются в обществе во времени, а также в зависимости от принадлежности к социальному классу, определенному этносу и т. д. [Casper, Bianchi, 2002], а также в зависимости от принятых в разных обществах моделей родственных отношений. Исследование практик прародительства в рабочем классе (Великобритания) или у «синих воротничков» (США) после Второй мировой войны показывает, что общепринятой практикой было интенсивное участие, а не соблюдение дистанции, несмотря на мнение некоторых исследователей о том, что здесь играет роль синдром старшего поколения, благодаря которому участие бабушек и дедушек в жизни семьи инфантилизирует уже взрослых родителей [Szinovacz, 1998]. Небольшое количество американских исследований афрокарибских бабушек и дедушек, например, также свидетельствуют о том, что они часто практикуют более авторитарные, подобные детско-родительским, отношения со своими внуками, чем доминирующее белое большинство. Бабушки и дедушки, принадлежащие к этническим меньшинствам, могут также считать себя ответственными за передачу религиозных и культурных традиций и