– Ну вот, а говорите – свободных вакансий нет. А вдруг этот приглашенный ей не понравится, не брать же на работу первого попавшегося жулика, только чтобы вакансию закрыть. Скажите, как найти Алису Михайловну? Кажется, так вы ее назвали?

– Она сегодня сильно опаздывает, ой и достанется же ей от Жука. Вы посмотрите в костюмерной, может, уже пришла, пока мы с вами здесь разговаривали.

– Спасибо, ну, я пойду, – заторопилась я.

– Да, и если там кто-то есть в гардеробной, скажите, чтобы повесили одежду самостоятельно, у меня здесь скопилось много дел.

Да-а, сумасшествие можно найти во всем, но в этом театре оно просто витало в воздухе.

– Скажите, Нинель Матвеевна, – женское любопытство взяло верх, – как вам удается усидеть на трех стульях в прямом смысле этого слова?

– Ничего сложного в этом нет, – она посмотрела на меня поверх очков, – сиди кукуй.

«Сиди кукуй». Понятно. Наверное, это прописано во всех должностных инструкциях сотрудников этого театра.

Когда я вышла из кабинета, за дверью никого не было, я выбежала на улицу – пусто, заглянула за поворот – никого. Я быстро смахнула испарину, выступившую у меня на лбу то ли от бега, то ли от ужаса, то ли от того, что я потеряла то, что никогда не было моим. Я вернулась в театр и не останавливаясь ворвалась в приоткрытую дверь. Прямо за ней я увидела его спину, слезы счастья подступили к глазам и уже готовы были вылиться наружу, но невероятное усилие воли заставило их дождаться следующего удобного случая.

– Я ищу Алису Михайловну, ты, кажется, тоже ее ждешь? – спросила я.

– Это я, – послышалось за нашими спинами.

Я увидела женщину лет сорока с темными кругами под глазами, наспех замазанными светлым тональным кремом. Седые волосы предательски проглядывали через черные крашеные волосы, что прибавляло ей лет десять. В нос ударил резкий запах духов, перемешанный с «ароматами» общественного транспорта. Она поставила огромные китайские сумки на пол, из которых торчали пластиковые вешалки, и спросила: «Ты Никита?»

– Никита Лунный – это я, – подтвердил молодой человек.

– А вы? – спросила она, разматывая длинный шарф.

– Ольга. Ольга Карпова. В отделе кадров мне сказали, что вы проводите собеседования на должность помощника режиссера.

– Это ошибка. У меня только один кандидат, Никита, мы с ним договаривались вчера по телефону.

– Мы договаривались, – подтвердил тот и вновь сложил руки на груди крест-накрест.

– Что еще тебе там сказали?

– Что вам обязательно достанется от Жука.

– Тихо, это наш главный режиссер. Желтков Устин Климович. Кстати, именно он принимает решения о приеме сотрудников. Ждите меня здесь, узнаю, готов ли он принять вас прямо сейчас, что маловероятно, он вечно занят. Ситуация усугубляется еще и тем, что вас двое, – сказала Алиса Михайловна и скрылась в толпе суетящихся театральных работников.

Никита посмотрел на меня сверху вниз, как смотрят на вступительных экзаменах в театральных вузах. Судя по его взгляду, на второй тур он бы меня точно не принял.

– Ну вот, видишь, ты пришла и усугубила ситуацию, – сказал он.

Я обиделась, накатившие минуту назад слезы вновь готовы были пролиться по моим щекам. Я отвернулась. Он подошел ближе.

– Часы-то на стене и вправду без стрелок, – сказал он, и мы расхохотались.

– В отделе кадров мне сказали по секрету, что работать здесь совсем не сложно. «Сиди кукуй» Лунный, странная у тебя фамилия.

– Странная фамилия, лошадиная, – ответил он. – Овсов фамилия обыкновенная, а вот Лунный…

– Это фамилия моего отца, – сказал Никита. – Я никогда его не любил.

Через пятнадцать минут вернулась Алиса с ворохом костюмов в руках.