Горчаков был опытным дипломатом и не спешил открывать все свои карты перед пронырливым пруссаком. Любезно общаясь с Бисмарком за чашкой кофе, он, подобно опытному фехтовальщику, неспешными и осторожными выпадами прощупывал позицию своего партнера по тому или иному вопросу. Бисмарк также не оставался в долгу, пытаясь всесторонне выяснить, как далеко готов шагнуть Петербург на этих тайных переговорах.

Неизвестно, как долго продолжались бы эти кофейные рауты, если бы обоих переговорщиков не подгоняло время. В спину Александру Михайловичу дышала война с двумя сильнейшими противниками, реформам Бисмарка преграждал путь несговорчивый ландтаг. Момент истины неотвратимо приближался, и первым не выдержал Бисмарк. Отбросив в сторону дипломатический этикет полунамеков и недоговариваний, прусский премьер открыто заговорил о тех условиях, при соблюдении которых прусская сторона могла бы быть полезна России.

На дворе стояла последняя декада марта, и ласковое весеннее солнце светило в окна королевского дворца в Потсдаме, когда министр-президент прусского государства переступил порог королевского кабинета с докладом о результатах своих переговоров с посланцем русского царя.

– У меня для вас хорошие новости, ваше величество, – сразу начал разговор Бисмарк, отбросив в сторону дворцовый этикет (как истинный вояка, Вильгельм ненавидел все это пустое сотрясание воздуха). – Император Николай готов поддержать любые ваши действия по наведению внутреннего порядка в стране. Любые, – многозначительно подчеркнул Бисмарк, и от осознания всего сказанного и несказанного на душе у Вильгельма сразу стало радостнее.

– В случае крайней необходимости, для подавления вооруженных выступлений наших подданных, объятых революционными идеями, русский царь готов направить в Пруссию войска, естественно, полностью переподчинив их вашему командованию. Срок их пребывания на нашей территории будет зависеть только от вас и ни от кого другого.

– Что хочет получить взамен мой царственный брат? – поинтересовался прусский король, хорошо понимая, что на безвозмездный подарок, подобный тому, который сделали русские австрийскому императору в 1848 году, ему рассчитывать не следует.

– Заключения между нашими странами договора о военном союзничестве сроком на пять лет, с возможной пролонгацией его еще на пять лет.

– Попросту говоря, с помощью наших штыков Николай желает основательно припугнуть господ австрийцев? Милое дело, ничего не скажешь, – произнес король, моментально уловив главную суть русского предложения.

– Совершенно верно, ваше величество. Императору Николаю как никогда нужно найти хороший противовес венскому двору, который не так давно присоединился к англо-французскому меморандуму против России.

– Возможно, нам не следует спешить с заключением этого договора? – осторожно спросил Бисмарка король. – Парижу и Лондону, вне всякого сомнения, не понравится наше сближение с Петербургом.

– Конечно, не понравится, – быстро согласился с ним Бисмарк. – Однако никаких реальных шагов против нас ни одна из великих держав предпринять не сможет. Франция основательно увязла под Севастополем и вряд ли сможет послать еще одну армию к нашим западным границам. Англия также направила в Крым все свои силы, оставив себе солдат для охраны королевы и поддержания порядка в Ирландии. В этих условиях Вена не рискнет действовать против нас в одиночку, тем более если за нашей спиной будут русские штыки.

Сидя за массивным письменным столом из орехового дерева, Вильгельм не торопился высказывать своего мнения, сосредоточенно покручивая свои жесткие усы. Как ни высоко ценил король мнение Бисмарка, он хотел убедиться в правильности сказанных им слов. Воспользовавшись молчанием монарха, премьер, уже все для себя решивший, открыл свою папку для докладов и стал говорить уверенным голосом: