Заискивая перед Францией, господин Буоль до последнего часа настойчиво внушал Будбергу, что Австрия готова остаться нейтральной страной для России на случай войны. Когда же стало известно, что Вена все же присоединилась к «Антанте», русский посол в порыве гнева потребовал от австрийского императора свой паспорт, и только личное вмешательство императора Николая предотвратило отъезд Будберга.

Назвав Буоля «лжецом и негодяем», русский император все же не хотел открытой конфронтации с Веной, хотя не исключал возможности начала войны с ней. В эту трудную минуту русского царя поддержал фельдмаршал Паскевич. Готовясь принять под командование Дунайскую армию, он со всей ответственностью заверил своего государя, что в случае войны сумеет остановить австрийские войска на Днестре.

Как показали последующие события, удержание русского посла в Вене было очень правильным ходом императора Николая. Отбросив в сторону всю свою прежнюю симпатию к австрийской державе, Николай Павлович с прагматичной холодностью взирал на мельтешение австрийского министра, пытавшегося объяснить Будбергу причины, вынудившие венский престол подписать договор. Прошел месяц, другой, третий, а венцы все продолжали заигрывать вокруг русского посла, и Николай полностью убедился, что скорой войны с Австрией не будет, по крайней мере если русское воинство не потерпит нового поражения под Севастополем.

Уступив нажиму Парижа, австрийцы сильно осложнили свое положение в Германском союзе. Большинство немецких земель во главе с Пруссией крайне негативно относились к возможности участия Австрии в военном конфликте с Россией. Бавария, Гессен, Силезия, Нассау с самого начала конфликта настойчиво призывали Вену сохранить свой нейтралитет и не позволить разгореться большой европейской войне. Немецкие государства не желали воевать с Петербургом из-за балканских интересов Австрии.

Подобная позиция членов Германского союза очень сильно беспокоила господина Буоля, так как Вена издавна привыкла считать себя лидером этой конфедерации. Особенно его насторожило выдвижение Бисмарка на пост министр-президента Пруссии. Острый ум австрийского дипломата сразу определил в том опасного для Вены политика. Буолю было достаточно немного пообщаться с прусским премьером, чтобы убедиться, как тот разительно отличается от своего постоянно сомневающегося предшественника.

Господин министр попытался по своим каналам повлиять на прусского короля Вильгельма в отношении кандидатуры Бисмарка на премьерском посту, но тот был абсолютно глух к мнению венских лоббистов.

Новый 1855 год не принес Францу Иосифу и его министру спокойной жизни. Если январь и февраль прошли под знаком лавирования между русским и французским послом, то март был поистине богат на сюрпризы. Ведя только одному ему понятную политику, император Луи Наполеон неожиданно озвучил свое видение европейских границ. Декларируя политику реванша 1815 года, французский монарх открыто заявил свои претензии на те земли, которые, по его мнению, были насильственно отторгнуты от Франции силой оружия и принуждения. И большая часть территориальных претензий была предъявлена именно Германскому союзу, в который входила Австрия.

В первую очередь французский император желал восстановить франко-германскую границу по Рейну с получением в свое владение области Пфальц и городов Ахен, Трир и Кельн. Также в составе своей империи Наполеон видел Бельгию и Пьемонт, как несправедливо утраченные по решению Венского конгресса французские земли.

Следуя примеру своего великого дяди, Луи не стал открыто претендовать на Голландию и вольный город Гамбург с окружающими его землями, однако они были обозначены как территории, в которых французская корона хотела иметь свое первостепенное влияние.