Сама по себе фраза: «у птиц есть крылья, потому что иначе они не могли бы летать» даже сегодня не вызывает особенных возражений. Если птицы созданы для полёта (говоря языком науки, если их жизненное пространство – воздушная среда), то они, конечно же, должны летать и иметь для этого соответствующие приспособления – крылья. Нелетающие страус и курица – не более чем изменники птичьему делу, с чем согласится и теория эволюции.
Но стоит рядом с фразой: «у птиц есть крылья, потому что иначе они не могли бы летать» поставить другую фразу: «птицы летают, потому что у них есть крылья», как мы сразу почувствуем, что здесь что-то не то. Первая фраза объясняется через вторую, тогда как вторая имеет своим объяснением первую. Объяснение замкнулось в кольцо и не способно сказать нам ничего больше. Это явление получило название порочного круга.
Почему этот круг порочен, легче всего понять на примере, где слова сами по себе для нас ничего не значат. – Не встречающиеся в обыденном языке, они не рождают у нас ассоциаций, в которых мы бы черпали дополнительный смысл. Таковы слова незнакомого нам языка.
Герой рассказов Станислава Лема звёздный путешественник Ийон Тихий, собирая информацию о планете Интеропии, вычитал такую фразу о её жителях – ардритах:
«В последние годы всё большую роль в общественной и культурной жизни играют сепульки».
Дальше Дневники Ийона Тихого содержат такую запись: «Я пошёл к Тарантоге, чтобы посмотреть статью о сепульках. Нашёл короткую информацию:
«Сепульки – играющий значительную роль элемент цивилизации ардритов (см. – ссылка на статью в этой же энциклопедии) с планеты Интеропия (см.). См. Сепулькарии».
Я последовал этому совету и прочитал:
«Сепулькарии – устройства, служащие для сепуления (см.)».
Поискал сепуление, там было:
«Сепуление – занятие ардритов (см.) с планеты Интеропия (см.).
См. Сепульки.»
Круг замкнулся, больше искать было негде.»13
Порочный круг может содержать не два и не три звена, как в наших примерах, а гораздо больше. Мы можем блуждать в наших рассуждениях, как в лабиринте, пока не убедимся, что снова вышли туда, откуда начинали свой путь. Когда по ходу доказательства в качестве обоснования всплывёт то самое суждение, которое нам как раз и хотелось доказать, круг замкнётся, а значит, мы так и не смогли толком обосновать свою мысль.
Какова же альтернатива порочному кругу? Отказавшись замкнуть рассуждение в кольцо, мы вынуждены для каждого нового суждения подыскивать новое обоснование. Допустим, мы хотим объяснить, как устроен мир. Древнему человеку Земля представлялась в виде плоского диска. И вот древнегреческий учитель-философ во всеуслышание заявляет об этом. Любопытный ученик его спрашивает, а на чём же держится этот диск? – На четырёх слонах. – На чём же стоят слоны? – Они стоят на панцире гигантской черепахи. – А черепаха? – не унимается ученик. – Она плавает в водах бескрайнего океана.
Последнее утверждение ученику придётся принять на веру, ибо на вопрос, что находится под океаном, учитель ответить не сможет, – его объяснительная модель океаном заканчивается. А если даже он что-нибудь и придумает, поддавшись на провокацию ученика, рано или поздно ему придётся всё-таки сказать: «Стоп! Далее спрашивать бессмысленно, потому что выводить одно из другого можно до бесконечности. И если мы этим займёмся, то всей нашей жизни не хватит, чтобы хоть что-нибудь в ней понять». Другой философ, более уверенный в себе, мог бы ответить иначе. Он тоже сказал бы «стоп»: нет смысла в дальнейших вопросах, ибо мы пришли к последнему основанию, которое объясняет весь мир.