– Но, мама…

– Не сметь возражать мне, – пошипела Дина. – Это мои похороны!

Репортеры защелкали фотоаппаратами, как только дверца машины открылась и вышла Виктория. На ней был легкий норковый полушубок, на матери, поверх парчового черного платья, – накидка из горностая. В ушах у обеих переливались крупные бриллианты.

***

Ирочка тем временем совсем заходилась от негодования. Мало того, что ей пришлось столько мучиться и с больным Андреем, который впал в детство, два дня тому назад она узнала, что никоим образом не может претендовать на зарубежные деньги ни на правах законной жены, ни на каких других. В результате каких-то там проверок и экономических санкций счет был арестован. Если бы она узнала об этом чуть раньше, то, конечно же, не стала бы оплачивать такие пышные похороны, на которые ушла чуть ли не вся наличность. И уж совершенно точно не заказала бы оркестр, опоздавший к назначенному времени на полчаса. Ирочка кусала губы, считая, что без Дины здесь не обошлось, и с тоской поглядывала на молодого мужчину, стоявшего в стороне. Его звали Вадимом.

Продолжится ли их бурный роман, когда он узнает, что она осталась на бобах? Ведь совсем недавно они собирались стать партнерами и открыть клуб «Летучая мышь». Пятьдесят на пятьдесят. А теперь она без гроша… Да еще старая тетка, выжившая из ума сестра Рубахина, все шепчет со священным ужасом, что Дина непременно явится на похороны и крестится поминутно. Какая же она дура! Не появится здесь Дина. Что ей тут делать?..

Когда оркестр, наконец, начал играть, из-за деревьев показалась толпа репортеров, Ирочка оживилась, метнула на Вадима счастливый взгляд и выпрямила спину. Сегодня ей, по крайней мере, улыбнется счастье попасть на первые полосы газет.

Две женщины по-королевски двигались в окружении толпы. Кто они? Неужели из администрации города? Может быть, жена мэра пожаловала? Ирочка поспешила им навстречу.

Если бы ей сказали, что Вика за три года превратилась из серой мышки в потрясающую красавицу, Ира бы никогда не поверила. Слишком она знала Вику. Зажатая, молчаливая, вся в себе и вечно у матери под пятой. Такие красавицами не становятся. Поэтому она с искренним восторгом смотрела на молодую высокую блондинку в шикарных мехах. Она не узнала Вику. А вот Дину узнала, да и то, только когда поравнялась с нею. Лицо Дины было строгим и торжественным.

– И все-таки он был довольно талантлив, – снисходительно бросила она газетчице, скачущей рядом.

Сзади перешептывались:

– Только высокие души умеют прощать… Я бы не сумела проявить такое великодушие, после всего, что он сделал…

Ира едва не задохнулась то негодования. Дина по-хозяйски направлялась к разверстой могиле, царственно кивала знакомым, ошеломленно замершим вокруг, отвечала на вопросы корреспондентов. У края могилы она остановилась, театрально сложила руки на груди, опустила глаза. Все разом умолкли. Дина заговорила, и окружающие вытянули шеи, прислушиваясь.

Ирочка протиснулась сквозь толпу, встала рядом с Вадимом. Теперь он был ее единственной опорой среди роя неприязненных взглядов. Дина закончила свою речь и только тогда, обведя взглядом собравшихся, заметила, наконец, Ирочку. Вернее – демонстративно не заметила ее. Взгляд ее скользнул чуть выше и левее, задержавшись на лице Вадима. И нужно же было глупенькой Ирочке в этот момент взять его под руку…

Дина бросила в могилу горсть земли и трое сизоносых мужичков дружно заработали лопатами. Дело было сделано. Завтра о ней напишут в газетах, называя великодушной вдовой Андрея Рубахина, вспоминая историю их разрыва, ссылаясь на первый роман Виктории и тем самым поднимая рейтинг ее книг. Дина могла бы радоваться своей мести, но молодой мужчина, лет тридцати, которого Ирочка держала под руку, был некоторым препятствием.