В его тоне было слишком много укора и обиды. Марат, может, и не выдаст меня сразу, но рассчитывать на него в качестве союзника точно не стоит.

– Представь себе, – буркнула я сквозь жевания, изучая куски омлета на тарелке. А, проглотив, добавила уже четко. – Можешь сколько угодно звать меня шлюхой, Марат. Я уже говорила тебе ночью и сейчас повторю: за свое дерьмо я расплатилась сполна.

Больше он ничего не говорил и улыбаться перестал. Мы ели в тишине. Я слишком скоро заскучала по язвительным репликам Марата. Извращение, конечно, но мне нравилось ругаться с ним. Было что-то азартно возбуждающее в нашем противостоянии.

Дан наигрался и приполз к нам. Разбивая мне сердце, сын выбрал Марата. Он схватился за его джинсы, встал и попросился на ручки. Очередной ком подкатил к горлу.

– Эй, приятель, соскучился по мне уже? Ну, садись.

Дан с видом исследователя сразу решил попробовать еду из тарелки.

– Ой, давай только не будем пачкаться, чувачок! – Марат поймал ручонку.

Я усмехнулась, одновременно ревнуя и обожая этих мужчин.

– Ему можно? – предусмотрительно поинтересовался Марат, отделив немного омлета.

Я пожала плечами, не найдя в составе ничего криминального.

– Немного можно.

Марат аккуратно сунул вилку в рот Данису, и тот стал задумчиво жевать. Я следила за реакцией сына. Он никак особенно не отреагировал на новую еду, но потребовал еще, постучав по столу ладошкой.

– Он не понял. Надо дать еще.

– Дай, – разрешила я и встала, чтобы налить себе кофе.

Он тоже оказался вкусным. Марат развлекался с ребенком, отдав ему почти все, что осталось на тарелке.

Я смотрела на них и представляла, как скажу сейчас: «Эй, а он ведь твой сын». Как бы это звучало? Как бы Марат отреагировал?

Я сравнивала его и Дана, совсем не находя сходства. Мне казалось, сын очень похож на меня. Никаких особых родинок или пятен у него тоже не было, по которым я могла бы доказать отцовство. Говорят, сейчас легко установить генетически, но этот способ мне совсем не нравился.

Я ничего никому не хочу доказывать. Однако сказать придется. Однажды… Не сейчас. В данный момент рисковать даже таким шатким мировым соглашением с Маратом я не собиралась. Кто знает, что у него там переклинит в голове, если вывалить всю правду. Мне повезло – Марат верил насчет Толика. Этого пока достаточно.

Испытывать судьбу и Марата дальше я пока не собиралась. К тому же в памяти отпечатались его слова об отце, ребенке и моем побеге.

Ты не имела никакого права забирать ребенка у отца. Я не большой фанат Грифа, но даже ему такого дерьма не пожелаю. Он ищет тебя. Он не знает, как выглядит его сын. Это самое ужасное, что ты могла сотворить с Женькой. Даже хуже того дерьма, что мы с тобой наделали.

Марат говорил это так яростно и пылко, без сомнения, очень искренне. Он не пощадит меня, даже если поверит. Я ведь сбежала от Женьки, но ребенка забрала у самого Марата. Еще до рождения я обрекла нашего сына на совсем другую жизнь. Я буду долго, возможно, до самой смерти вымаливать за это прощение, но не сейчас.

– Я помогу собрать вещи, – вернул он меня из глубоких раздумий и очередного отложенного признания. – Только показывай, что здесь твое.

– Кровать, коляска и вещи, – проговорила я не своим голосом.

– Хорошо. Я займусь кроватью, а ты собирай шмотки.

Он даже приказывал как-то душевно. Марату хотелось повиноваться и верить. Мне придется очень нелегко держать в узде подобные желания.

Я задержалась на кухне, чтобы помыть посуду. Дан, конечно, не делал мою жизнь сегодня проще. Он снова наигрался и требовал внимания. Пришлось вручить ему Катины кастрюли и ложку. Они увлекли его на несколько бесценных минут. Но в комнату собирать вещи мы пошли, конечно, вдвоем.