– То есть все может быть возвращено обратно? – он посмотрел на Волхова, ожидая ответа именно от него.

Тот кивнул.

– Теоретически да. Но в любом случае, как прежде уже не будет.

Президент поблагодарил секретаря, когда тот поставил перед ним чашку с чаем и приказал ему.

– Если мы не успеем поговорить, то переключи разговор с Люмьером на громкую связь. Не думаю, что у меня могут быть секреты от волвхов.

– Слушаюсь, – Горохов посмотрел исподлобья на гостей, – но господа сами ведь не собираются засиживаться?

Симеонов снова кашлянул в кулак.

– Нам хотелось бы обсудить некоторые вопросы. Если позволите.

Президент сделал глоток чая из чашки, тем самым демонстрируя, чтобы гости не стеснялись.

– Конечно. Уверен, нам есть о чем поговорить. Идите, Дмитрий Сергеевич, я вас позову.

Услышав фамилию помощника Волхвов вздрогнул и внимательно посмотрел в сторону закрывшейся двери. Потом покосился на Пса. Между ними произошел короткий ментальный обмен информации, но затем Пес как ни в чем не бывало лег на президентский ковер и начал делать вид, что выкусывает блох.

Недовольный помощник поставил миску с лакомством перед Псом, но собака на нее не отреагировала, даже отодвинула носом. Горохов пожал плечами и, попросив разрешения, вышел из кабинета с подносом подмышкой. Демонстративно медленно закрыл дверь.

Президент проводил своего помощника недовольным взглядом, поморщился, и отделался шуткой.

– Все знают, что должен делать президент, вы уж простите моего помощника. Иногда его заносит. Он считает, что раз у него древняя фамилия, то ему много позволено. Он ошибается.

– Ничего, – Симеонов улыбнулся, – я понимаю, но тем не менее, вопрос, который следует обсудить, действительно важный и мы бы не позволили отнимать у вас время просто так.

Президент тут же перестроился.

– Слушаю.

– Речь идет о проекте «Первый полет», – Симеонов инстинктивно подался чуть вперед, наклонился к президенту поближе, и стал говорить тише, – как вы знаете, Гагарин в первой версии истории не смог полететь в космос и был устранен спецгруппой КГБ по личному приказу Хрущева. Но благодаря самопожертвованию майора Алексея Игнатова нам удалось исправить ход истории и первый космонавт все же вышел на орбиту 12 апреля 1961 года во второй исправленной версии.

– Так, – Президент внимательно вгляделся в лица собеседников, пытаясь понять куда они клонят.

–– Гибель космонавта в авиакатастрофе в 1968 году была подстроена КГБ для того, чтобы он не смог раскрыть тайну фальсификации первого полета, – повторил Симеонов, поняв, что Президент не совсем понял смысл его слов. – Однако, после того как нами была исправлена история и Гагарин полетел в космос, его гибель уже не имеет смысла.

– Вы хотите сказать, что сегодня, – Президент начал понимать куда клонит Симеонов, и даже прокрутил рукой перед собой, демонстрируя это, – гибель первого космонавта это фантом первой версии истории?

– Так точно, – Волхвов вступил в разговор, – мы могли бы исправить эту несправедливость, но тут есть одна проблема.

– Какая?

– Мало изменить ход истории. Фантом будет повторяться. В том или ином виде всегда.

– То есть, – задумался Президент, – сколько бы раз вы его не спасали, с ним все равно позднее будет происходит какая-то катастрофа.

Волвхов подтвердил эту мысль.

– Совершенно верно. Все же это реальная история и она сильнее любых исправлений. Поэтому мы предлагаем выхватить Гагарина из лап смерти и забрать его в наше время. Пусть он спокойно доживет до старости. Думаем, он это заслужил. Тем более, что опыт такого перемещения у нас уже имеется.

Президент удивленно посмотрел на Симеонова.