Боги! В маме проснулась женщина, которая сокрушается после каждого удара судьбы, будь он направлен на неё, либо на кого-нибудь другого. Спорить бесполезно. Не хочу туда идти! Трусость… но я всё равно не хочу идти! Не хочу смотреть в её глаза и разговорить ни о чём не хочу. Да и что скажу? В колледже мы практически не общались, да что уж там! СОВСЕМ НЕ ОБЩАЛИСЬ! И да… Если он был моим, почему она не сказала собственно МНЕ?

– Подожди! – попытался отговориться. – Если я туда пойду, то сразу же будет ясно, на кого спустить всю свору сплетен. – Я, конечно же, не боялся сплетен – я не хотел смотреть на Винслоу и, тем более, даже задумываться над тем, что это мог быть мой ребёнок. – Но мы же с тобой знаем, что это не так, – главное заставить оппонента поверить в то, что он в этом тоже причастен, и человек сразу же начинает проецировать сказанные тобой слова на свои собственные мысли – очень удобная тактика. – У нас небольшой город, и об этом начнут говорить. Особенно, если она звала меня, и кто-то уже пронюхал про то, что она была беременна. Зачем мне подставляться?!

– Во-первых, она находится в отдельной палате, а во-вторых, я сделаю тебе алиби, если ты так переживаешь за репутацию, и сегодня никто не узнает про то, что ты ездил к ней. Точнее, навестить её. И, в-третьих, что самое важное, об этом никто не знает, кроме отца и той медсестры, которая сидела вчера ночью с ней.

Мысленно чертыхнулся. Отец… мать его! Вот его провести будет сложно. Конечно, я не уверен на сто процентов в своей вине, но если это так, то нужно придумать сказку правдоподобнее!

– А вдруг меня к ней не пустят? И день прошёл зря, может быть… – тут я внезапно вспомнил Уайта, чёрт! Точно Уайт! Я же слышал, как они мило щебетали в столовой. – Пусть этим занимается человек, с которым она больше всего общалась?

Мама прищурилась, подловив меня.

Вот же…

Да я и сам понял, что только что сглупил! Не нужно было употреблять фразы: «больше всего общались».

– Кого ты имеешь в виду? – мама нахмурилась. – Обращаешь внимание на девушку, которая тебя не интересует? Не ты ли говорил, что она не твоего поля ягода? Или я что-то путаю?

Мама опять старается поймать меня на лжи, и ей практически удалось. Но и я не дурак!

– С моей параллели – ты его не знаешь, – отмахнулся я. – Я просто внимательный, – широко улыбнулся, за улыбкой пряча нервозность.

– Настолько внимателен, что замечаешь ту, на которую не посмотрел бы? – чёрт, неужели я попался? – Кайл! Даже если в твою тираду включить всё то, что ты сейчас наплёл про непонятного человека, с которым общалась бедняжка, я не снимаю с тебя ответственности.

У меня отвисла челюсть в прямом смысле слова!

Негодования не было придела. Даже если учесть, что я её просто знал, и она бредила это не делает меня ответственным за то, что её постигло!

– Какой ответственности? Мама, что ты стараешься мне приписать? Я тут не причём, кажется, мы это выяснили! – В конец взбеленился я. – Мне нет никакого дела до того, что там произошло с девушкой, которая никаким боком ко мне не относится! И вообще, я уже опаздываю!

– Сядь!

К тому моменту, когда я закончил свою тираду, то уже поднялся, но голос матери заставил рухнуть обратно.

– Конечно, мама. – Как можно язвительнее проговорил я, складывая руки на груди.

– Прости, родной! Я оговорилась, – Мама положила мне руку на плечо. – Я, в любом случае, переживаю за неё. Откуда мне знать: может быть, ты был ей дорог как человек, и ей было бы приятно поговорить с тобой. Прошу тебя, поезжай к ней, поддержи девочку. Пусть это будет и бесполезно. Сделай это хотя бы для меня, – очень ласково и безапелляционно.