Когда они открыли дверь номера, их взору предстала весьма живописная картина. В комнате стояли шкаф и три плетеных кровати. Ножка одной из них была сломана, и она накренилась на сторону. Кровати вообще не были убраны бельем, а на их плетено-соломенных циновках деловито копошились многочисленные вши.

Советские офицеры молча спустились вниз.

– Где здесь туалет, спроси, Олег! – попросил Новиков.

Туалетом в гостинице называли просто дыру в каменном полу, куда еще нужно было постараться не провалиться. Ведь ровно в 22:00 в отеле отключали свет!

– Может, к нашим пойдем на постой? – обратился к Новикову капитан.

– Да где ты их тут в ночи искать-то будешь! До утра прокантуемся в машине, а завтра же утром поедем в Сану! Я спрошу у Аниси[10], как понимать такую организацию поездки! Мы им что, скоты?!

Утром советские хабиры и переводчик, отказавшись от завтрака, направились в подшефную часть.

Рядом с мрачно молчавшими русскими семенил заискивающий йеменский подполковник, что-то бубнивший о произошедшей ошибке и недоразумении.

После обеда, проведя мелкий ремонт средств связи в воинской части, вконец измученный недомоганием Новиков и его советские коллеги потребовали отвезти их в Сану.

Находясь в Таизе, Олег хотел увидеться со своим другом Игорем Сахаровым, который жил где-то в этом богом забытом городишке. Очень хотелось повидаться с ним, хоть ненадолго. Улучив момент, он отпросился у Новикова только на час и отправился на поиски друга.

Олег знал, что в Таизе есть советское генконсульство. Но где оно? Как его найти? И тут ему повезло. Недалеко от какой-то площади мелькнула в проулке пара по виду иностранцев, мужчина и женщина европейского типа. На голове у мужчины была панама, которую в народе называли «хабиркой». Олег не ошибся – это была русская пара, медики из генконсульства. О Сахарове они ничего не знали, но где проживали военные спецы и их семьи, объяснили.

Еще через полчаса, запыхавшись от спешки, Олег стучался в дверь квартиры, где, предположительно, проживала чета Сахаровых. Ему открыла Алла, жена Игоря. Дома она была одна. Увидев Олега, изумленно проговорила, глядя на его длинную шевелюру: «Олег, ты как цыган!»

Олег и Алла проговорили минут пятнадцать, но дольше ждать возвращения друга, ушедшего куда-то по делам, наш переводчик уже не мог. Ему следовало возвращаться к своим.

Потом последовало долгое возвращение назад, к исходному пункту назначения, который лишь с большим натягом можно было назвать домом. И наконец, путешествие завершилось на площадке у медпункта Хабуры в столице Йемена Сане. Машины с йеменцами укатили в ночь. Светила луна и звезды. Было тихо.

– Что делать, ребята? Домой идти опасно: еще заразишь кого-нибудь! – сетовал Новиков.

Он был совершенно измучен и едва держался на ногах.

– Хорошо тебе, Олег! – сказал капитан. – Ведь ты здесь один, а у нас семьи!

«Да, хорошо. Очень хорошо!» – печально подумал наш друг. Но вслух произнес, стараясь подбодрить коллег:

– Не выдумывайте! Идите домой, не ночевать же здесь на земле! Только меньше там обнимайтесь с домочадцами! Выпейте чего-нибудь крепкого.

Развернувшись, он медленно побрел к Володе Григорову. Хотелось верить, что Паук все еще «заседает» на фоке: вместе с ним можно было напиться.

Старший группы советских военспецов и подшефные воины

В конце июня Олег и его любимый Чижик поженились. Съездили в Киев к его родителям и вернулись в Москву. А уже в августе он должен был покинуть ее, улетая в Йемен.

Генштаб ВС СССР не выпускал жен вместе со своими мужьями в загранкомандировку. Членов семей следовало вызывать позже. И их расставание в Шереметьево-1 было тягостным.