Я, конечно же, понимал, что ни один здравомыслящий старшеклассник не будет испытывать энтузиазма к участию в проведении политинформаций и забивать как себе, так и одноклассникам головы политической чушью. Поэтому я никого не напрягал в этом плане, да и сам не особо горел желанием ходить на какие-то там занятия. Хотя один раз всё-таки посетил одно из них: преподаватель истории давал информацию по КНР, политическому, экономическому и общественному состоянию этой страны на тот момент. После этого я больше на этих занятиях не был. Как же я выкручивался? Я брал из газеты «Труд» интересные заметки, публиковавшиеся на последней странице, совершенно далёкие от политики, и с информацией из них выступал перед классом. А поскольку первым уроком у нас по средам был русский язык, преподавателю-филологу приходилось это всё слушать. Но однажды ей надоело моё самовольство. Последствия, надеюсь, понятны читателям?

Следующим эпизодом, свидетельствующим о том, каким «примерным» комсомольцем я был, стала подготовка к другой глупости, называемой Ленинским зачётом. Нас уже в 8-м классе напрягали чтением русофобской писанины В. И. Ульянова и её конспектированием. Мы должны были вести тетради с личными комплексными планами по изучению этой писанины, куда также вносились и отчёты по изученным работам. Так вот я этой ерундой предпочитал не заниматься, т.к. не было на это ни желания, ни интереса и ни времени. Когда наступил Ленинский зачёт, мне, соответственно, пришлось выкручиваться. Что я сделал? Я пришёл в класс пораньше, спрятался за штору возле окна в самом дальнем углу (благо, шторы закрывали ноги). Но, если мне память не изменяет, по какой-то причине тот идеологический тупняк отменили, и я отделался, как говорится, лёгким испугом.

В студенческие годы приступы «ревностного» отношения к комсомолу и всему, что с ним было связано, проявились уже в учёбе. Наш курс первым в ВУЗе начал изучать предмет «Социально-политическая история XX века», заменивший собою «Историю КПСС». От изменения названия содержание изменилось не на много. Мы этот предмет, любя, называли «СПИД». Конечно же, и там нас напрягали конспектированием писанины Мордыхая Марка Леви, известного миру как Карл Маркс, и вышеупомянутого В. И. Ульянова. И, само собой разумеется, мне очень не хотелось пудрить себе мозги этой дуристикой. Ввиду этого мне приходилось сдавать экзамены по данному предмету по четыре (зимой) и три (летом) захода.

Перед окончанием первого курса ВУЗа мои однокурсники-актёры (а я учился в институте искусств) готовили эказаменационный «замес», как они выражались, по мастерству актёра на произвольную тему и с произвольными предлагаемыми обстоятельствами. По сюжету их «замеса» главный герой должен был перед учителем разорвать комсомольский билет. У них не было его, поскольку их поколение уже не было комсомольцами (они все были на два года моложе меня). Я любезно предоставил свой комсомольский билет для этой постановки, который был ими и разорван. Так вот закончилось моё 6-летнее пребывание в ВЛКСМ. После этого вздохнул с лёгкой душой и сердцем.

Прошло лето 1984-го года и настало время идти в 8-й класс общеобразовательной школы. Первое полугодие 8-го класса я отдыхал от учёбы в ДМШ, подходил к пианино своему, поигрывал на нём, разучивал новые песни, сочинял свои.

Но однажды музработник детского сада, в котором работала мама и где ранее воспитывался я, задала маме вопрос (она в детском саду работала по совместительству с основной работой в ДМШ преподавателем по классу баяна):