Прошлые, написанные «мною» книги присутствуют в интернете. В личном кабинете «Ридеро» (через эту интернет-платформу я размещаю книги в сети интернет), я ставлю «0» в опции «цена» (мне трудно перебороть силу материального обогащения за счёт горя, которое я перенёс, потому, как образно это можно сравнить с тем, как, если бы я выставил на продажу памятник, установленный на могиле моей супруги). Ну а дальше, мои полномочия заканчиваются. Кто как может, так и размещает «мои» книги, кто бесплатно, кто платно. Да и платная цена невысокая, исключения составляет лишь система «печать по требованию». Раскручивать же «своё» творчество с моим социальным положением в обществе, равносильно самоубийству. И всё же, не смотря на то, что ни я, ни кто другой не работает с «моим» творчеством в плане продвижения, странным образом «мои» книги продолжительное время присутствуют (а иногда даже и лидируют) в топе «100 бесплатных бестселлеров на русском языке» на интернет ресурсе «Amazon» (это говорит о том, что интерес жителей других стран к России в последнее время увеличивается, несмотря на разрушительную политику государственных структур некоторых стран). По крайней мере, когда я пишу эти строки, это действительно так. Одному Богу известен дальнейший расклад событий на этот счёт. В принципе, хорошие скачивания «моих» книг пошли после того, как я внёс некоторые изменения, разместив в конце каждой книги, в главе «Эпилог», плоды моих «танталовых мук», в отношениях с российскими издательствами, предупредив об этом читателей в самом начале книги:

«Скачав эту книгу, читатель будет иметь в руках черновик с моей откровенной болью, которая накопилась за многие годы, в коих я пытался раскрутить „своё“ творчество. Это откровение размещено в самом конце книги, в главе „Эпилог“. В печатном (бумажном) варианте книги, скорее всего эти страницы, будут отсутствовать. Это боль, которую нужно отпустить. Да это было бы и несправедливо по отношению к издателям. Они выживают, как могут. Вся их „вина“ в том, что в России поменялся строй, с социалистического на капиталистический».

Может, не стоило мне тогда, в глубокой морозной, крещенской ночи 2006 года, ходить на кладбище и тревожить покой, лежащих там людей. Но в таком случае, я недолго продержался бы здесь, на Земле, и оказался бы среди этих людей, что лежат на кладбище, раньше положенного срока, не пройдя до конца свой предначертанный путь. Не обязательно, сводить счёты с жизнью, чтобы покинуть земное пространство. Можно жить неправильно, не задумываясь, особо, о смысле жизни, и смерть сама найдёт лазейку в образовавшейся бреши, которую мы, люди, сами создаём, своими необдуманными поступками.

Кроме книг, которые я должен был донести до людей, после смерти супруги, на руках у меня осталась дочь, пятнадцатилетняя девчонка, в воспитании которой доминировало женское участие. Формирование моей дочери пришлось, в основном, на 90-е годы прошлого века. В то время я уделял семье не столько времени, сколько надо было бы. Кто прошёл это время, поймёт меня. После ухода Гузель, дочь со мной почти не разговаривала. Холод, обида, злость, весь негатив неокрепшего сознания, в переходном периоде формирования, был направлен в мою сторону. Нет ничего удивительного в том, что она так относилась ко мне. По сути, в этом возрасте, у многих подростков, ум ещё не окрепший. В жизнь этого, не успевшего повзрослеть ребёнка, ворвалась стихия взрослой жизни, с которой не все взрослые то справляются. Образно, у меня было такое состояние, будто мне всучили куклу, напичканную взрывчатым веществом. И чуть тронь эту куклу, срабатывал механизм взрывоопасности. Я не думал, что мне надо воспитывать ребёнка (по сути, я и сам представлял собой, в то время, подобие ребёнка, у которого умерла мать). Если бы я знал тогда, что в этой работе с ней, пройдя «адовы муки», пройдя «огонь, воду и медные трубы», я сам подвергнусь повторному воспитанию. Это сейчас я осознаю, что формирование человека, его воспитание происходит на протяжении всей земной жизни, но тогда, мне казалось, что до смерти супруги я прошёл столько жизненных испытаний, каких иному человеку не пройти и за три жизни. Сейчас же, сравнивая и анализируя всю свою жизнь, я, мысленно, ставлю на чашу весов два периода своей жизни. Период, до смерти своей супруги (42 года земной жизни), и период, после этого злосчастного, но всё же, неминуемого дня (15 лет). Так вот, эти 15 лет, огромной тяжестью перевесят те 42 года. Мне кажется, что в иных случаях, хорошие люди умирают для того, чтобы оставшиеся на Земле люди, которые им дороги, – изменились. Изменились до такой степени, чтобы соответствовать тому пространству, в которое переместился «умерший». Глупо полагать, что люди с разным потенциалом эволюционного формирования вновь живут вместе в «загробном» миру. Тогда бы добру и злу вновь пришлось бы жить вместе.