А на счет работы тоже имелось оправдание, даже два. Одно – старый я стал, чего не только девушки, но и работодатели не приветствуют. А второе – слишком умный, в некоторой степени непризнанный гений, что если для некоторых девушек может и привлекательно, то у работодателей популярности не прибавляет.

Лариса не выдерживала:

– Но ты же вообще ничего не хочешь.

Все равно нечего упрекать меня в безделье. Ко всему прочему я по натуре аскет, в том смысле, что мне нравятся простые физиологические радости, без излишеств. В этом я могу считать себя последователем эпикурейцев, которые ничего не отвергали, но говорили, что все надо в меру. Что называется, не пей последний стакан.

Соответственно у меня мало имущества. Можно сказать, что все свое ношу с собой, или вся жизнь в рюкзаке. Мне вообще мало что нужно, и ничего лишнего у меня нет. При случае, судебным приставам даже забрать будет нечего.

Мне нужен закуток, где можно от всех спрятаться, минимально необходимый набор вещей для самообслуживания, творчества, и увлечений. То есть как можно менее габаритная однокомнатная квартира, или номер в гостинице. Или даже строительная бытовка на двух сотках и всеми удобствами на тех же сотках. Амбиций творца тоже нет, то есть что написал, то написал.

К тому же я лентяй в принципе, с той позиции, что если я что-то делаю, то значит, хочу это делать. Если не хочу, то не делаю. Вот если не хочу – но надо, или тем более не надо – но просят, то делаю медленно и лениво. Заставить можно, я не супермен, но надо постараться, и не факт, что получится.

– Поэтому смирись и не наезжай, менять я ничего не хочу и не буду. Я творец в чистом виде, мне сложно продавать результаты своего труда, не торговец я, даже свое время продать толком не могу. Хочешь от меня дохода? Стань моим менеджером, агентом, займись продажей моего профессионализма. Не можешь ведь? Только языком трепать. Ты ведь хоть и не без талантов, но по натуре рядовой исполнитель,.

Конечно, кому же такая философия понравится? Тем более не нравилось, что оформлять отношения я не хотел совсем. И уж тем более не нравилась моя образовавшаяся жилищная независимость, поскольку к тому времени наконец-то дом был сдан в эксплуатацию, и я стал полным хозяином собственной квартиры.

Пусть и однокомнатной, и без отделки, зато с видом на закат, который ничем, в смысле никакими строениями, не загораживался, и на горизонте угадывалась любимая речка. В общем, студия писателя, мечта поэта, так я ее и стал использовать. То есть рабочий стол, боксерский мешок и кровать. Можно было всласть мечтать, сочинять, тренироваться, пить подобно верблюду в пустыне и трахаться с кем придется.

А у Ларисы появился сразу же нездоровый к ней интерес, и вопросы об объединении имущества поднимались все чаще. Пока меня это не достало, и я наотрез отказался. Естественно, это не сблизило.

@

Однако, я несколько отвлекся. Собственно кризис выразился в безотчетной тоске. Чего-то хочу, а кого не знаю. А кого знаю, не хочу. Мне не хватало ни текучки, а концептуальности, не частностей, а принципа. За прошедшую зиму я перечитал множество книг по эзотерике и философии, но беспокойство только усилилось.

Хотя ни хозяйственных, ни социальных, ни интимных проблем никаких не было, это было явно что-то другое. А если трахаться и хотелось как можно чаще, то это от расцвета сил и здоровья, и на состояние беспокойства тоже не влияло. И кроме как снимать напряжение от избытка спермы ни Оля, ни Лариса, ни прочие особи женского пола по существу мне были не нужны. Разве что еще периодически выпить и потрепаться.