Несколько дней – или больше? – я провожу в болезненной лекарственной дреме в одной из честных клиник. Когда бы ни открыла глаза – вокруг постоянно незнакомые лица и голоса, и только изредка всплывает теплая ладонь мамы на моем раскаленном лбу, и еще голос отца, который клянется разнести все по кирпичикам, если мне не дай бог станет хуже.

Юра тоже почти все время рядом: даже в отключке я слышу, как он выстукивает очередную морзянку на экране своего телефона.

Мне нравится болеть, потому что какой бы химической дрянью не пичкали мои вены, она выключает мою реальность. Жаль, что нельзя болеть вечность: лежать в пустой жесткой койке и предаваться миру грез, в которых я на том закатном пляже, есть только прибой, теплый песок под ногами и мужчина с выгоревшими волосами.

Но у меня просто тяжелый грипп, и через пять дней мне становится лучше, а еще через два меня отпускают домой на поруки мужа. Я хочу побыть ребенком хоть немного, засучить ногами и сказать, что мне нужно быть рядом с мамой, потому что только материнская забота поможет мне вернуться к полноценной жизни, но на самом деле это будет лишь жалкая попытка сбежать от реальности. И когда Юра привозит меня в нашу роскошную квартиру с видом на реку, я не чувствую ничего, кроме потребности развесить указатели по всему дому, иначе нарочно потеряюсь в лабиринтах множества комнат в поисках своего Минотавра.

Выставка, которую организовывает мать, проходит с блеском. Юра несколько раз переспрашивает, хочу ли я пойти, потому что после выписки прошла всего неделя, и каждый раз мне хватает силы воли спокойно ответить: «Да, хочу».

Я знаю, для чего туда иду.

Мне нужен повод вернуться. Нужна нитка от путеводного клубка, чтобы отыскать дорогу, которую я и так прекрасно помню. Потому что ноября уже подходит к концу, а последнее сообщение в моем телефоне датировано, кажется, еще прошлой жизнью.

Даже если Руслан придет с Лизой – я готова вытерпеть и это.

Но в этот раз Лиза приходит со своей лучше подругой Инной, и они обе практически ни на шаг не отходят от моей матери.

— Может, домой? – Я с трудом убегаю от непонятной тоски и хватаюсь за Юру словно за спасительную соломинку. – Хочу с тобой побыть. Давно не было…

Нет необходимости продолжать пресную фразу, потому что Юра всегда готов утихомирить меня в постели.

В начале декабря мы летим в Амстердам. Он - по заданию отца, а я – просто гулять. Хоть на самом деле это немощная попытка натянуть струну до максимального предела и позволить ей разорваться. И она тоже с треском проваливается.

Около четырех вечера Юра звонит и извиняется, что придется отложить наш запланированный поход в ресторан, потому что его пригласили на совместный ужин и отказать просто невозможно. В этот раз я уверена, что дело только в работе, а не в очередной кукле с коровьими ресницами. Если он и нашел себе местную деваху, то вряд ли поведет ее выгуливать в ущерб нашему времени. После того, как он проворонил мой грипп, отец явно хорошо прополоскал ему мозги на тему ответственности и внимания к собственной жене. Если бы Юра столько раз не забивал на меня, я бы, пожалуй, испытывала угрызения совести, ведь в той моей выходке его вины не было совсем.

— Может, пройдешься по магазинам? – говорит Юра, с облегчением выдыхая после моего спокойного ответа, что я смогу себя развлечь. – Нужно купить подарки родителям, а я совсем замотался.

— Не переживай, разберусь. Позвони, когда освободишься.

— Люблю тебя, Ви, - говорит он.

Ложь, не любишь.

— И я тебя, - автоматически отзываюсь я.

Здесь уже лежит снег, и город вовсю готовиться к Рождеству. Вечерний город подсвечивается изнутри бесконечным количеством фонарей и гирлянд, и мне нравится бродить среди них, воображая себя девочкой в волшебном лесу. Одиночество – не самая плохая компания.