Рос он в интеллигентной бакинской семье, был единственным ребенком и, как обычно бывает в таких случаях, родители баловали его. Мама – Зульфия ханум – была врачом, папа – Ризван муаллим – военным, в звании полковника. Мама, как полагается всем матерям, защищала сына и старалась уберечь его от строгости военного отца. Сахиб был абсолютно счастливым ребенком, и многие его сверстники ему завидовали. Ну как же, папа бывал за границей и привозил сыну, кока-колу, жвачек, которые мгновенно раздавались в классе, джинсы и кожаные куртки, и это в советские-то годы! Мама мечтала, чтобы сын стал врачом, но он стал инженером. Закончив престижный вуз, пошел работать на нефтеперерабатывающий завод и довольно быстро шел вверх по карьерной лестнице, уже к тридцати годам Сахиб был начальником производственного отдела.

– Папаша, пора готовить обед, – грубый голос проходящей мимо медсестры оторвал Сахиба от воспоминаний.

– Да-да, на кухне свободно?

– Одна плита пока свободна, идите быстрей, а-то займут.

Было около полудня, а в 14.00 ребенку надо поесть. Каждый раз надо готовить что-нибудь свежее, а то, что дети оставляли, доедали родители. Правда, родители «со стажем» старались готовить мало, чтобы не выбрасывать, ведь санитарок в этом отделении не было. Кулинарить Сахиб научился только здесь, раньше он этого не умел, да и до сих пор толком-то не научился и делал все медленнее, чем мамы других детей, поэтому надо было торопиться, чтобы успеть. Из-за приема определенных препаратов, аппетит у маленьких жителей этой больницы был диким, приходилось готовить по пять раз в день. Вчера Сона захотела довгу, и сегодня с утра Сахиб носился по Москве в поисках нужной зелени и мацони.

Сахиб зашел на кухню и принялся чистить и мыть зелень. И снова мысли лезли в голову, снова он крошил зелень и думал о чем-то своем. Он рано потерял отца, Ризван муаллим скончался, когда Сахибу было двадцать три года от сердечного приступа. Зульфия ханум сильно переживала по этому поводу, сама заболела, и все твердила, что отец ушел, так и не увидев внуков. Когда Сахибу исполнилось тридцать, Зульфия ханум поставила вопрос ребром: «Хочу увидеть твою свадьбу и внуков перед смертью».

Надо сказать, что Зульфия ханум не знала, что Сахиб уже присматривался к симпатичной девушке Рейхан, работавшей в отделе кадров завода. Она была похожа на ангела, спустившегося с небес: белокожая, светло-русые длинные волосы, большие карие глаза и ослепительная улыбка, которая всякий раз обезоруживала Сахиба, и он не мог вымолвить ни слова в присутствии Рейхан.

– Кипит, ой-ой, сейчас убежит! – пропищала Светлана Васильевна, мама Миши – мальчика из соседней палаты – и выключила плиту.

– Да нет, не убежит, надо немного уменьшить газ и бросить зелень, это блюдо называется довга, – со знанием дела объяснил Сахиб.

– Все-то вы знаете, умеете готовить, ухаживаете за дочкой, я думала, что ваши мужчины на это не способны.

– На что «на это»?

– Ну, я себе кавказских мужчин представляла какими-то…

– Деспотами?

– Нет, ну не деспотами, но чтобы готовить, стирать, убирать…

– Жизнь заставит, и не такое сделаешь.

– Давно хочу у вас спросить, Сахиб, а что супруга ваша, скончалась, да? Царствие ей небесное.

– Можно и так сказать.

– Как это, «можно сказать»?

– А вот так! Простите, мне пора.

Сахиб взял тарелку, положил туда только что приготовленной довги, закрыл блюдо пищевой пленкой, продезинфицировал руки специальным раствором, надел медицинскую маску и отправился в палату кормить дочь. Он ни с кем не говорил на эту тему уже много лет и старался уходить от ответа, когда его спрашивали про жену. Слишком тяжело было вспоминать. Светлана Васильевна смотрела вслед этому человеку с удивлением, восторгом и смятением одновременно.