Твои слова – пощёчин громы.

Зачем меня так унижать?

Тебе не снять моей короны.

Я – не игрушка. Гордость. Стать.

Четыре дня. Четыре ночи.

Был рай. И снова я одна.

Нам счастье всё вокруг пророчит.

Но выбор твой. И кто судья?

А я скучаю. Знаешь, очень.

И вспоминаю трепет рук.

Чудесный день. Безумство ночи,

Где до небес наш сердца стук.

Ты не звонишь, меня обидев.

А я надеждами живу.

Здесь солнце, волны, чаек крики.

Я в море жар любви стужу.

Моя обретённая мудрая жестокость. В чём она заключалась? Не позволяла себе «болеть» любой проблемой больше двух дней. Регламент установился как-то сам собой. Времени жить остаётся не так много, чтобы «горевать» дни и ночи. У меня есть о ком лить слёзы. Мой старший сын. Мой Митяша. Мой Воин. Мой Пилигрим. Есть ради кого и ради чего жить. Мой младший сын. Мой Дениска. Мой перевёртыш, которого надо вернуть к жизни. К правильной жизни.

Татьяна пригласила к себе на посиделки. Для знакомства со своей младшей сестрой и её подругой. Старшая сестра прилетала из Италии днями позже. Гуськовы управлялись со своей «фермой» часам к восьми вечера. Всех животин надо накормить-напоить и спать загнать. Ближе к девяти часам и пришла. Захватила на всех мешок с мороженым. Продавщица в магазине недоумённо вздёрнула брови, когда назвала количество штук этого вкусного лакомства. Купила на всех по две штуки. Получилось почти двадцать. Гулять, так гулять. Вечера на Кубани были душными. Дождь обходил стороной посёлок Степной.

Зайдя во двор, увидела такую картину: у летней кухни сидят три женщины и пьют коньяк. На столе гора назрезанного арбуза. Ужин! Я после восемнадцати стараюсь не есть. Не хочу превратиться в «пышку». Тяжело носить лишние килограммы. Арбуз – замечательно. Но коньяк? Присела на край стула. Говорили-пили-ели. Вечер плавно перешёл в позднюю ночь. Хозяева ушли спать, а я с их гостями всё ещё общалась. Тяжело мне без общения с нормальными людьми.

Тётя Лена бесконечными рассказами про белого бычка иногда доводила меня до невменяемости. Начинало казаться, что я потихоньку «еду» умом. Денно и нощно проводить время с больным человеком сложно. Для меня точно.

Людмила – младшая сестра Тани задала мне вопрос:

– Как ты думаешь, зачем тебе это выпало? Ухаживать за таким человеком, как тётя Лена? Вопрос неординарный. Призадумалась.

Мне не удалось досмотреть за мамой, когда она осталась одна. Мой «брат», разменяв нашу огромную квартиру в одной из «сталинок» на набережной, отселил её в крохотную однушку на окраине Москвы. Я ничего не знала. Когда? Куда? Кто бы это сообщил! После смерти мамы, в один из моих приездов в родной город решилась найти мамино последнее жилище. В её квартире уже жили чужие люди. Но соседи по площадке остались прежними. Они оказались адекватными людьми. После поведанной мной истории о маме и «брате», они охотно поделились со мной всем, что помнили. Мне стыдно за себя до сих пор: почему не приехала к ней, не увидела всё сама? Конечно, мне было больно, когда она отказалась от меня. Но я, старалась всё же узнавать, как она, жива – здорова ли? Раз в полгода отправляла заказные письма в местное отделение милиции. Почему мне не написали о смене места жительства мамы, я не знаю. Ответы на мои запросы, конечно, приходили. Были и очень «колкие».

Я предполагала, что участковому приходилось идти к маме, опрашивать её. Затем, он присылал мне её ответы. Увы, на самом деле оказалось всё не так. В последние несколько лет ответы за маму давал мой добрейший и жаднейший «брат». Горький для меня: «Ваша мать не желает с Вами общаться. Причину не указала. Просит её не беспокоить», – приходил несколько раз. Об этом меня тоже никто не уведомил. Я про ответы своего «ближайшего родственника».