Еще немножко поболтали. Девушка смотрит на меня восхищенными глазами, рассказывает что-то о том, что у нее никогда такого не было…чтобы вот так…мы еще совсем друг друга не знаем, знакомы всего несколько часов, а уже общаемся так…легко и непринужденно, как будто знаем друг друга долгие годы… Так нельзя! Так не бывает!

Чтобы успокоить ее опасения, я рассказываю «метафору о часах со сломанной стрелкой». Ту самую, в которой жили-были часы, ходили они день за днем, но однажды у них отвалилась маленькая стрелка, и осталась только большая. Минуты они по-прежнему отсчитывали, но никто не знал – это 20 минут 6-го или 8-го, и вообще, какой сейчас день, или ночь, сколько времени прошло, неделя, год или полчаса. Сначала часы испугались, а потом оказалось, что и так тоже можно жить. И даже есть в этом своя особая прелесть…

Рассказываю медленно и таинственно, завораживающим голосом, смотрю ей в глаза, поглаживаю плечико…

Девочка явно «загрузилась», глаза широко распахнуты, легкий транс.

Я делаю вывод:

– И получается, что уже не важно – встретил ты человека полчаса назад или вы с ним 2 года знакомы. Время стерлось, границы размыты и условны. Ведь и в жизни тоже так бывает – с одним человеком можно общаться всю жизнь, но так и не стать близкими людьми, а с другим за несколько часов можно так сблизиться, что будет казаться, что вы давно знакомы.

Девушка согласна кивает, мы снова целуемся, долго и страстно…

РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ!

Укладываю ее на кровать, расстегиваю блузку. Девушка не сопротивляется, но когда мои руки оказываются у нее на груди, пытается что-то сказать. Я не слушаю, затыкаю ее рот поцелуем, снимаю лифчик. Она отстраняется:

– Подожди… Не надо.

– В чем дело?

– Ты мне очень нравишься, но… сегодня не подходящий день.

– У тебя месячные?

– Да

– Сходи в душ, полотенце на двери.

– Как, разве можно…когда так…?

– Конечно можно, глупенькая. Большинство девушек в такой период даже хотят секса больше обычного.

– Я не такая. Мне в такой период вообще не хочется секса. Меня невозможно возбудить.

– Вот сейчас и посмотрим. Люблю делать то, что невозможно.

– У тебя не получится. Многие пытались до тебя, ни у кого не получалось.

– Я – не многие, запомни это.

– Ну, перестань… я не хочу…Ну все равно ты не сможешь меня возбудить! Говорю тебе, это невозможно!

– Тогда тебе нечего боятся, если я просто попытаюсь…

Затыкаю ей рот нежным поцелуем, начинаю ласкать грудь… руками… губами… языком… Тело девушки явно откликается на мои прикосновения, но сама она все еще шепчет: «нет!» Видимо, это такая изощренная проверка на настойчивость, или девочка просто мазохистка.

Опускаю руку ниже… еще ниже… ласкаю ее сквозь тонкую ткань трусиков… девочка уже «течет» (отвлеченные мысли: кто сказал, что девушки по мне сохнут? они по мне мокнут!), выгибается дугой, ее тело мелко дрожит… но она все равно не сдается!

Мои пальцы забираются глубже, в приятную теплоту, девочка сладко стонет, запрокинув голову, но губы ее все равно шепчут: «нет…не надо!» Вот упорная попалась!!! Наверное, ее девушка воевал под Сталинградом в Великую Отечественную и любил рассказывать ей (когда она была еще маленькая), что такое приказ Сталина: «Держаться до последнего!»

МЫ ПОБЕДИЛИ! И ВРАГ БЕЖИТ, БЕЖИТ, БЕЖИТ…

Наконец она обвивает меня руками за шею и шепчет на ухо:

– У тебя есть презервативы?

– Конечно. Стал бы я иначе тебя так возбуждать…Только зачем они тебе, раз ты все равно у нас «не хочешь»?

Сам отстраняюсь, убираю руки, смотрю на нее насмешливым взглядом. Она кусается губы от досады, дышит часто и глубоко, грудь вздымается как волны Балтийского моря во время бури.