Все последующие письма были с ласковыми обращениями и сотнями прощаний.

Однако уже осенью 20.10.1924 г. его отозвали в Советский союз для работы на Льнозаводе № 1 в Сычёвке.

Страховая книжка № 2882 Смоленского Губернского Управления Социального Страхования

А ещё через год Витю призвали на службу в армию, в 40-ю отдельную эскадрилью в городе Липецке, где назначили командиром службы аэрофотосъёмки. Мама сохранила его лётные лычки.

Ольга писала ему письма каждый день, пересылала их через Армавир, где жили родители Виктора. Он писал редко, сознавая, что не может ничего предложить: ни жилья, ни заработка. Обещал вызвать в Москву, как только наладится быт. Она пишет в дневнике: «Если я поеду в Москву, то хочу поехать в мае. Думаю, мне нужно будет отказаться от этой «жизни берлинской барышни». Пудриться, красить губы, шёлковые чулки, короткие платья – всё чепуха. Конечно, без маленького комфорта, к которому привыкаешь с детства, невозможно. Но его всегда и везде можно создать самому». Она готова отказаться от всего, бросить налаженную жизнь в Германии, оставить родных и близких, чтобы соединить свою судьбу с любимым человеком. Родители отговаривали Ольгу, да и сам Виктор сомневался.

Виктор – Ольге, 30.07.1926 г.: «Родная моя Люшка! Если ты сама уже дошла до такого состояния, что пребывание в Германии кажется тебе гибелью личной, то ехать сюда нужно, если вполне учесть всю нашу обстановку и приблизительно то, с чем придётся столкнуться. Ничего ни внешне, ни внутренне не похоже на Берлин; разве, что в Москве движение на улицах сильнее. Нет необходимости заранее отказываться от многих удобств жизни: светлых комнат, собственных ванн, что хочу, то и делаю, но нужно к этому быть готовыми, хотя мы такими шагами идём, что через 2-3 года и эти неудобства отойдут в область предания. В отношении работы, прежде всего, тебе придётся здесь поработать над собой, выяснить своё место в общем коллективе СССР, что можешь ты и что ты хочешь.

При не просто честном, но сознательно приемлющем и разделяющем наши взгляды отношений к работе и ко всему тому, что у нас происходит. Без работы ты не будешь (если в этой работе будет необходимость). Разные свои странности и «чрезмерныя» придётся оставить по ту сторону границы. Просто сделай это, как сделал я. Здесь мы будем вместе. Это решение будет подписано в злополучном ЗАГСе. Это учреждение тебе знакомо? Я буду свободен к ноябрю. Приказ о демобилизации уже есть. Надеюсь так же, что сейчас же после демобилизации, получу свою прежнюю службу. Она не исключает возможности жить в провинции год или два. Что такое провинция? Это очень удобно, очень сытно и очень грязно. В данный момент, да и вообще до ноября, я большой ноль, нет у меня ни свободы, ни гроша за душой, ни даже возможности встретить тебя по приезде. Письмо вышло, может быть, слишком холодное, следующее будет иное».

Моя мама добивается разрешения на выезд в Советский союз и просит Брика или Маяковского походатайствовать в ПОСТПРЕДСТВЕ: «Это должен быть кто-то им (властям) известный. Надо, чтобы за меня похлопотали в Москве». И добавляет: «Спроси Лилю, можно ли остановиться в комнате Маяковского?».

Виктор – Ольге, 27.10.1926 г.: «С комнатой Маяковского (в Гендриковом переулке, ныне улица Маяковского на Таганке) ничего не вышло, ибо в ней происходят сборища всей футуро-имажинистской братии, и они, отнюдь, не намерены лишаться столь уютного места».

Ольга добилась, чтобы брат Шурик, живший в Ленинграде, прислал ей приглашение. 15.10.1926 г. Оля с Витей встретились и провели вместе 3 дня.