VI

Самое страшное свое признание готовлю. Держитесь. Сейчас глубоко вдохну и как… Гм, значит так: когда я к этому успеху своему пришел… «Позвольте, вы спросите, какой такой успех?» Ну вот этот – пятьсот тысяч подписчиков, монетизация с многотысячных просмотров роликов, рекламка от партнеров, потом еще донаты на стриме, потом еще проплаченные стримы от разработчиков онлайн-казино. Это позволяет мне жить припеваючи в солнечной Грузии. Да вы знаете, я себе даже «Бугатти» мог бы позволить на эти деньги, клянусь! Я хожу гордым павлином по камням Тбилиси и смотрю с вызовом на прохожих – ну-ка, кто зарабатывает больше, покажись! Мерило успеха сегодня – деньги. Все это знают. За деньги можно все. Все, объяснил, больше не перебивайте, господа. Значит так, когда вот я вознес себя сам, мысленно, на этот пьедестал, откуда остальных окинул – то внутри, глубоко-глубоко внутри голосок мне сказал: «Не то это». Сказал, что вру я нещадно, что не моя эта заслуга, что это просто система такая, которая такого, как я, вознесла, а даже и не меня, а мои худшие стороны. И это-то, это страшно. Что я влез в мышеловку какую-то, под банку, знаете, захлопывающуюся залез. Там сыра много, а выхода нет! Я уже, уже вовлечен в этот взрывной процесс, я себя замазал какой-то грязью, от которой никогда не отмоюсь, потому что чем дальше, чем больше грязи на себя выливаю. А без грязи никак, вы же понимаете, на этом вся моя жизнь держится, вся эта Грузия и весь мечтательный «Бугатти».

Конечно, без боя я не сдавался. Голосок был дурацкий, и я с ним спорить начал. «Позвольте, – говорю, – если это вот – не то, если утирание носов всем моим недоброжелателям – не то, то что же тогда – то?» Молчание. Я торжествовал. Но голос возвращался каждый день. Я его терпеть не мог, ненавидел его, все время заглушить пытался. Да что это за ноющий слабак, в конце концов? Тем более, оправдывал я себя, я не один такой, не одного меня система-то вознесла. Что же теперь нам всем делать? Никто из этих, других, как-то от своих каналов не отказывается, ни перед кем не извиняется, ничего не удаляет. Это значит что? Что нормально все это – вот что.

А мне голосок этот: «Ну что ж ты не пойдешь, перед всеми людьми не расскажешь, чем это таким ты занимаешься, что такой богатый и классный». И я представил, как я вот иду по улице, захожу в любимую хинкальную, болтаю с милой той официанткой, формы которой мне всегда нравились, назначаю свидание, а на нем? Расскажу я ей, чем занимаюсь? Что мы обсуждаем на этих стримах, что за шутки я вставляю, какие словечки использую? Да она же убежит, бедная, от такого маньяка. Нет, мне надо себя ограничивать, с кем общаться, мне надо с такими же пошляками, с такими же нравственно опустившимися людьми только общаться. Мне надо быть двуличным – для всех таким вот сладенько-нейтральным, а для своих – жиганом, который и сальное словечко бросит, и пошутит непристойно. Да помилуйте, разве я такой? Я же хотел со злом бороться, воспрять как птица феникс, осиянный славой. А выходит что? Я просто мерзкий развратник? Нет, я вовсе не хотел думать, что выходит. Потому что тогда все ломать, всего себя ломать, получается, надо из-за какого-то голосишки. Лучше его задушить, забить! Еще больше в пошлости, в мерзости удариться, чтоб уж наверняка.

Я думал даже, что я вот что-то упускаю в жизни, что вот эта фантастическая жизнь, вдохновленная аниме, она где-то рядом, что есть эти стремления в моей душе, но я их просто извратил и не в то русло пустил. Что вот встреть я, допустим, человека, который был бы чист душой, который нравственно себя ничем не запятнал, то я бы тут же с него пример взял. Да не было таких! Вот, я не виноват, друзья, что я таким стал, это среда, да и только, меня таким сделала. Только вот голоску этому внутреннему ничего не объяснишь, он гложет и гложет, что я для чего-то еще пришел в этот мир. Но я в такие минуты смотрю на свой банковский счет и думаю, в какой ресторанчик пойти что-нибудь вкусно поесть.