От волнения внутри все сжалось. Отец умер, но оставил мне какое-то видеосообщение. И попросил свою дочь найти меня и показать этот файл. Как-то паршиво стало на душе. Я почувствовал что-то среднее между грустью и желанием разревется.

– Курить можно? – спросил я, вставляя диск в дисковод.

– Да, конечно, это же твоя машина! – мельком глянув на меня, произнесла Лина.

– Чего?! – ошеломленно воскликнул я. Если бы мне кто-то ещё вчера сказал, что у меня сегодня будет бэха! Я бы связал его, засунул кляп в рот и положил на рельсы прям у себя на переезде.

– Смотри, – с грустной улыбкой сказала Лина. По-видимому, мой недоверчивый взгляд её забавлял. – Сейчас всё поймёшь, – договорила она и, нажав на кнопку воспроизведения видео, продолжила вести машину.

– Все, я снимаю. – Закадровый голос Лины звучал как-то по-другому, но был вполне узнаваем.

– Это он? – спросил я, глядя в монитор.

Богатая обстановка кабинета впечатляла. Большие полки с книгами. Рядом рабочий стол, сделанный из какого-то тёмного дерева. За ним, опираясь правым локтем на столешницу, сидел седовласый человек, на вид лет шестидесяти. Его морщинистое лицо было серого оттенка. Видно, что мужчина в кадре страдает каким-то недугом и, судя по всему, уже давно. Несмотря на всё это, глаза светились ярким зелёным пламенем. Казалось, что это просто какой-то молодой артист находится в гриме старика. Во что был одет, непонятно. Он был полностью укутан в льняной плед с красиво вышитыми на нём бабочками.

– Да, – с грустью подтвердила Лина. – И ему в тот момент было очень тяжело. Я понимаю, что ты особо не помнишь отца. Но постарайся послушать его. Он на самом деле хороший человек. Просто поступил так, как поступил. И не нам с тобой его судить, хорошо?

Старик немного поёрзал в кресле (я так понял, в инвалидном) и заговорил. Не уверенно, но и не подбирая слов, как будто репетировал. Или просто знал, кому и что хочет сказать.

– Здравствуй, сын. Сергей. Меня, думаю, ты сейчас не узнаёшь. Не буду пытаться тебе доказывать, что я твой отец. – Он грустно улыбнулся, глядя куда-то чуть ниже камеры, и продолжил: – Если ты это сейчас смотришь, меня, наверное, уже нет. Рак это такая жопа, могу тебе сказать. Никакие деньги и статус не помогут никому перед этой сукой с косой. Но я не жалуюсь! Я прожил интересную жизнь. И каждому бы пожелал так её прожить. Очень плохо, что я не оставил в ней места для тебя. Так было нужно. Я не буду никого винить, просто так получилось. Настал такой момент, что я не смог остаться с вами. Я всегда думал о вас, о тебе! Но не решался вмешиваться в вашу жизнь. Как-то хотел даже приехать. Но мать твоя была против. Сказала, мол, прожили без тебя и дальше проживём.

Гордая, сильная она у тебя. Я не стал давить. Подумал, может, так и нужно, действительно. Но ты знаешь… Сейчас, когда я даже встать не могу, я бы многое отдал за то, чтобы просто пожать тебе руку. Поболтать о чём-нибудь. Хоть я этого, знаю, не достоин. У тебя есть сестра. Это моя любовь и слабость. Одновременно с этим – сила моя и гордость. Надеюсь, вы подружитесь. Она, конечно, девчонка боевая. Но ты уж присмотри за ней и в обиду не давай. Мне сейчас тяжело её оставлять одну. Хоть и понимаю, что она уже взрослая. Тем более я когда-то уже так поступил. Если ты понимаешь, о чём я… Я не могу просить у тебя прощения. Думаю, это будет выглядеть… банально, что ли. Да и нет мне прощения. Бросить вас в такое время. А потом появиться и… в общем, это неправильно.

Видимо, от эмоций или волнения он зашёлся кашлем. Чья-то рука подала отцу маску от дыхательного аппарата. И тут же кадр сменился.