– Надеюсь, шторма не будет, – взволновано проговорил Николай, заметив на западе, ещё далеко, тёмные тучи.

– Жаль, барометр не взяли, – усмехнулся Стрижевский. – Кто ж знал, что мы примем участие в регате.

Прошло ещё четыре часа, и берег практически исчез из вида. Лишь тёмная полоса вдоль горизонта виднелась на западе, но по ней нельзя было точно сказать – земля это или тучи. Кругом искрилось в лучах яркого солнца лазурное море. Оно несло свои пенные волны туда же, куда и плыло суденышко. Волны обгоняли его, проходили под килем, и лодка, то поднималась вверх, то падал вниз. И так много часов подряд.

Солнце начинало клониться к закату, нависло над уходящим за горизонт морем ярким алым диском. По-прежнему не унимались волны, уложившие Таню на все эти долгие часы в постель. К счастью, шторма так и не случилось, иначе путешественникам на такой лодке пришлось бы туго.

– Смотри, прямо по курсу! – крикнул стоявший на носу Саша отцу.

Впереди, из моря, показалась тёмная полоса берега Малонто.

– Часа три-четыре, и мы на месте, – отозвался Николай.

Сидевший рядом Стрижевский задал вполне своевременный вопрос:

– А что мы будем делать, когда высадимся на берег? Никто из нас толком не знает где Малонто.

– Город портовый, пойдём по берегу, как раз к нему выйдем.

– Ну да. А если направление спутаем? Придётся весь остров кругом обходить.

– Спросим кого-нибудь, – засмеялся Саша.

– Ну, хорошо, допустим, нашли город, и что дальше?

– Да брось ты. В городе, наверняка, знают, где остановилась королева.

С каждой минутой громада острова становилась всё больше и больше. Уходящее за горизонт солнце слегка окрасило прибрежные скалы в кроваво-красный, зловещий цвет. Казалось, что камень обильно полит человеческой кровью.

Сотни чаек летали над головами, опираясь крыльями на упругие порывы ветра. Их крик резал слух, хотелось даже заткнуть уши, чтобы только не слышать их раздражающие голоса. Птицы разбудили Таню. Она вышла из каюты растрёпанная, бледная, с тёмными кругами вокруг глаз. Никто даже не представлял, чего ей стоило держаться.

– Как ты? – спросил Николай.

– Ужасно, – кривясь от головной боли, ответила она. – Голова раскалывается, а тут ещё эти чайки. Долго нам?

– Часа полтора-два, берег уже видно.

Таня обернулась и посмотрела через плечо на приближавшуюся сушу. Внезапно, голова её закружилась, и она едва не упала за борт. Стрижевский вовремя подхватил девушку и усадил рядом на ящик для рыбы.

– Меня тошнит, – жалобно простонала она. – И вообще, я хочу домой. Мне надоела эта лодка, это море, эти паршивые чайки.

– Успокойся, недолго ещё терпеть, так что возьми себя в руки.

Таня пристыжено замолчала.

– С другой стороны, сама подумай, где ты ещё встретишь такое. Там, в нашем мире, ничего подобного не увидишь ни за какие деньги. Старинные города, их жители, а если доведётся сражение увидеть?

– Я ничего не имею против, мне здесь даже немного нравится. Но я боюсь, боюсь за свою жизнь, боюсь за ваши жизни. Боюсь, что может случиться так, что придётся убить, чтобы выжить самой. Неужели, вы сами не боитесь?

– Я боюсь, – ответил Саша. Он стоял рядом с мачтой, облокотившись на крышу каюты, и пристально смотрел Тане в глаза.

Николай и Иван Сергеевич молчали. Один смотрел вперёд, на землю, другой на игравшие за бортом волны, словно ни тот, ни другой не слышали слов девушки.

– Почему вы молчите? – с лёгкой дрожью волнения в голосе, тихо спросила Таня.

– Врать не хотим, красавица. Поступки скажут сами за нас, – так же тихо ответил Стрижевский.

Солнце скрылось за горизонтом, и всё вокруг окутала ночная мгла. Лишь на западе догорала тонкая полоска вечерней зари. Вместо огненного диска дневного светила небо усыпало множество ярких звёзд. Ясное осеннее небо сияло ими, словно кто-то бросил на чёрное покрывало горсть жемчужной пыли. А из-за горизонта уже поднимался белоснежный молодой месяц.