Курортный пригород Санкт-Петербурга, расположившийся вдоль Финского залива, был хорошо знаком Кириллу Аркадьевичу. Девять лет назад, попав в здешний кардиологический санаторий на реабилитацию, он за время трехнедельного пребывания вместе с женой исходил его вдоль и поперек. И влюбился в эти места навсегда.

Влюбился в залив, всегда живший своей независимой жизнью и поражавший воображение многообразием оттенков цвета и поведения волн; в песчаную береговую кромку, с россыпью сухого плавника и ракушек, а также с неискоренимой, подчас дурно пахнувшей полоской зеленой тины; в крикливых чаек, вечно восседавших на выступающих из мелководья валунах; и особенно – в величественные сосны, вольготно росшие вдоль берега и вдоль прибрежного шоссе, извилисто тянувшего свою асфальтовую ленту.

С тех пор он бывал здесь почти ежегодно – и летом, и зимой, – отдыхая недельку-другую в коттеджах расположенной неподалеку базы отдыха Союза композиторов, в который наконец-то вступил в самом начале 2000-х.

Все тот же санаторий – куда Кирилла Аркадьевича и его коллег по больнице доставил белый, с красным крестом на борту, микроавтобус – встретил вновь прибывших тишиной и покоем. На дворе стоял март, снега было немного, и в свежем, чуть морозном и аппетитно пахнувшем воздухе явственно ощущался скорый приход весны.

Немолодая, но все еще импозантная старшая сестра, взяв в руки бумаги Кирилла Аркадьевича, пристально посмотрела на него поверх очков:

– А я вас помню. Вы были у нас лет семь-восемь назад. С супругой.

– Ну и память у вас, – смутился Кирилл Аркадьевич, – действительно был, но чуть раньше. Девять лет уж прошло.

– Второй инфаркт или стенокардия?

– Да инфаркт, а потом операция. Не шунтирование, щадящая.

– Что ж не убереглись? Надо беречься! – сестра укоризненно покачала головой. – Супруга с вами?

– Да нет, на этот раз один.

– Ну, желаю удачи! Вот ваш ключ. Порядки знаете. Устроитесь – и к врачу.

Одноместная палата в торце корпуса сразу же понравилась Кириллу Аркадьевичу. Широкое окно одновременно смотрело и на залив, и на прибрежную полосу, и на небольшие сопки, поросшие разлапистыми соснами. Обставленная просто, но вполне уютно и опрятно, палата уже с порога располагала к отдыху и умственной работе.

Разобрав вещи и пристроив на маленький трельяжик свой ноутбук, он до обеда успел побывать у врача – молодого, толкового парня, благоразумно оставившего ему те же лекарства, что были прописаны в больнице и, учитывая его послеоперационное состояние, не настаивавшего на разных процедурах, в изобилии представленных в перечне санаторных услуг:

– Только не переусердствуйте с прогулками. Все-таки стентирование – дело еще новое, и у нас пока нет большого опыта наблюдения за такими больными, как вы.

Пообещав быть аккуратным и разумным, Кирилл Аркадьевич отправился в столовую. Его соседи по столу – двое мужчин и женщина – немолодые и общительные люди, сразу же понравились ему. И он обрадовался этому, заранее представив ожидающие его застольные беседы, без которых будущие трапезы проходили бы скучно и уныло. Кормили сносно и достаточно обильно, в столовой было чисто и светло, и предстоящая жизнь в санатории показалась ему вполне комфортной.

Все трое его сотрапезников, недавно пережившие первый инфаркт, будучи давно пенсионерами, продолжали, как и он, работать. Виктория Викторовна, в прошлом учительница географии, трудилась вахтером на каком-то складе; Виталий Петрович – инженер-электронщик – передавал свой опыт подросткам в чудом сохранившемся ПТУ; а Василий Васильевич, офицер запаса, просто «бомбил» на своей иномарке. У всех были дети и внуки, у каждого – свои обязанности и заботы в семье. Никто из них не избежал финансовых проблем, к которым неожиданно прибавились еще немалые заботы о своем здоровье. Все выросли и встали на ноги в советскую эпоху, а потому вслух, дружно, не стесняясь, ругали нынешнюю жизнь, чиновников и депутатов, правительство, политику страны, беспомощность военных и милиции, а главное – бесстыжих олигархов и воришек всех мастей.