* * *

Через три дня настоятель послал за рыцарем. Дон Гвевара вошел и тихо закрыл за собой дверь, стараясь не разбудить малыша, посапывающего у него на руках.

– Похоже, ты не врал. Говорят, нашли королеву с разрезанным животом, а ее сын пропал. Ищут вот теперь. Коли найдут – быть беде.

Настоятель замолчал. Молчал и юноша. Потом аббат продолжил:

– Есть, конечно, те, кто за этого младенца жизнь бы отдал, да только мало их уцелело, кто раненый, кто искалеченный… Вот что, оставайся с ним здесь, а там посмотрим.

– Мне – остаться с ним?! Я нового хозяина искать должен, у меня за душой – одна лошадь, да и та не моя!

– Ну, об этом не беспокойся, прокормим вас как Бог даст.

– Батюшка, какая из меня нянька?! И к монашеству у меня ну никакого призвания нету.

– Нянька из тебя такая же, как из любого из нас, мы в мужском монастыре, как ты, наверное, заметил. А что касается монашеской жизни – тут я тебя неволить не стану. Возьму тебя работником, будешь выходить из монастыря свободно, а в молебнах участвовать, когда душа попросит. Только вот кем тебя взять?.. Библиотекарем, разве что, ты же, наверное, грамотный?

– Грамотный. В прошлой жизни у меня и воспитатели были, и учителя.

– Вот видишь, как славно! Кому, как не тебе королевича воспитывать? У нас же братия вся из простых, какой там читать – братья и считают-то на пальцах, и то до пяти, потом сбиваются. Они все больше за ранеными ухаживать могут да монастырь в случае нужды защищать. А у нас архив богатый, от прежних мирных времен достался, надо бы его в порядок привести.

– Вот оно как оборачивается… Я хороший воин, но, по правде говоря, негоже человеку одиноким волком жить и за чужие интересы жизнью рисковать. У нас ведь как – служим одному господину, подружились вроде, а потом глядь – нанялись к враждующим сторонам и должны теперь не на жизнь, а на смерть в бою рубиться ради того, чтоб один князек у другого деревню отнял. Вот и стараемся друзей не заводить… Только я вот жениться мечтал, детишек завести, дом…

– Успеешь еще. Подрастет мальчишка – и гуляй себе.

На том и порешили.

Прошло долгих десять лет. Королевич вырос в смышленого ясноглазого мальчишку, да и дон Гвевара повзрослел. Он уже обвыкся, увлеченно разбирал архив, учил «приемыша» грамоте и счету, изредка уходил в деревенскую пивнушку, заглядывался и на местных красоток, но ни о каких серьезных увлечениях и не помышлял – за монастырскими стенами его ждал малыш, к которому он привязался неимоверно, вложив в свою любовь к нему всю тоску по дому и по семье, всю горечь утрат, всю нежность, накопившуюся в его юной душе за годы одинокой жизни.

И вот однажды настоятель позвал дона Гвевара к себе и плотно закрыл за ним дверь.

– Время пришло. Пора нашему королевичу готовиться царствовать. Подросли сыновья сторонников его отца, павших в битве. Они готовы сражаться против узурпатора, и мальчик станет их знаменем. Теперь есть кому возвести его на престол. Завтра приедут некоторые из них, расскажешь им свою историю, познакомишь с наследником престола. Ты ему, кстати, рассказал, кто он?

– Да. Я считал, что это правильно.

– Ну и хорошо. Предупреди его.

* * *

На следующий день, в воскресенье, на мессу собралось непривычно много молодых людей. Они прибывали парами или поодиночке, почти все верхом, некоторые пешком. Войдя в монастырский дворик, они проскальзывали мимо церкви в библиотеку, где их ждали дон Гвевара и королевич. Дон Гвевара нервничал – ведь решалась судьба его воспитанника. Наследник престола был непривычно серьезен и сдержан.

Прибывшие исподтишка разглядывали их, о чем-то шепотом переговариваясь и ожидая кого-то. Наконец дверь распахнулась и вошел настоятель с несколькими мужчинами, явно намного старше присутствовавших в библиотеке. Один из них, со страшным шрамом на лице, внимательно вгляделся в мальчика и выдохнул: