– Отрицать ничего не буду, во всяком случае, обязанности свои стараюсь выполнять добросовестно, – ответил с улыбкой Феликс Омылеевич.

Сегой Николай Олекович родился 15 августа 1950 года, в Самбургской тундре. По окончании школы, в 1966 году устроился на работу в совхоз «Пуровский» в качестве рабочего по заготовке леса. Мечтал попасть в ряды Советской Армии. При первой же возможности, на попутном самолёте геологов первопроходцев, полетел в посёлок Тазовский в райвоенкомат. Военком, строгий, в годах, старший офицер ознакомившись с личным делом призывника-добровольца произнес:

– Не могу я тебя призвать, ты единственный кормилец в семье, вон смотри, – военком указал на группу крепких, молодых ребят, – какие здоровые, а в армию не хотят, просят себе привилегии, тебе положена отсрочка, а ты рвёшься служить.

После нескольких попыток уговорить военкома отправить его на службу и поняв, что венком не намерен изменить своего решения, Николай, со словами «Видно слишком много чести служить в Армии таким как я», потянулся за документами лежащими на столе. Офицер улыбнулся и, передовая документы, сказал:

– Сегодня ты больше нужен семье, старикам, возвращайся домой.

В апреле 1971 года Николай Олекович, приказом по совхозу был переведён пастухом оленеводческой бригады № 8.

В 1975 году, в связи с производственной необходимостью, переведён в бригаду № 9 и назначен бригадиром оленеводческой бригады.

В 1982 году переведён бригадиром в оленеводческую бригаду № 8, где и проработал до выхода на пенсию…

Когда недолгий и скромный обед пастухов был закончен, я предложил бригадиру обсудить дальнейшие наши планы по организации просчёта оленей.

– Просчёт затянется недели на две, – ответил бригадир, укладывая провизию в вещмешок, – все загоны занесены сугробами, откапывать придётся неделю не меньше.

Пастухи, подтверждая слова бригадира, дружно закивали головой.

– Откапывать кораль не будем, – ответил я, – в этом нет необходимости, предлагаю обсудить организацию просчёта стада методом «по тропе», местность позволяет; густой лес, глубокий снег. Предложение видимо понравилось бригадиру, он посмотрел в мою сторону и, не спеша, завязывая вещмешок, весёлым голосом произнёс; – Одно удовольствие иметь дело с таким специалистом, – и, обращаясь к своим пастухам, изрёк что-то приятное им на ненецком языке.

Пастухи заулыбались …

– Буду просить директора, направить тебя зоотехником в наше стадо, – обратился ко мне бригадир, перейдя на «ты».

– Время покажет, – ответил я, – а пока необходимо разобраться с поголовьем.

– Если оленей считать по снегу, – вступил в разговор Пяк Фёдор, – тогда придётся стадо перегонять к вершине реки Ивай-то сё, там густой прирусловый лес значит и снег глубокий. На вершине Яро-яха, где держим стадо в данное время, лес редкий, снежный покров тонкий с плотным настом.

– Далеко от сюда до стойбища? – задал вопрос я….

– С учётом, что наст не прочный, два небольших перехода, – ответил Феликс.

Когда продукты и другое имущество было упаковано, мы дружно вышли на улицу. Отряхнув амдёры, покрышки нарт, от свежо выпавшего снега, осмотрев упряжь, мы вслед друг за другом выехали к основным чумам. Дорога проходила вдоль русла реки по кем то и когда-то прорубленной просеке. Нарты то поднимались на крутые возвышенности, то спускались с невообразимым уклоном то в одну, то в другую сторону. Спустя какое то время экстремальной езды, мы выскочили с лесной тоннели в открытую тундру. Ослепительно белое пространство, было щедро усеяно отдельно стоящими сопками. Ветер заметно утих и лишь изредка напоминал о былой силе сильными порывами, поднимая снежную пыль и гоняя её шелестящей позёмкой по тундре. Под монотонный бег оленей, я не заметил, как приблизились к стойбищу. На берегу озера, у опушки небольшого леса, появились силуэты трёх чумов.