В 2013 году в Анголе насчитывалось 78 мечетей. По данным Исламского сообщества Анголы (ICA), все они были закрыты, кроме одной в Луанде.

Фактически ангольским мусульманам сейчас запрещено молиться в старых мечетях и тем более строить новые. Одна мечеть в провинции Уамбо была сожжена, а ещё одна мечеть в Луанде – разрушена. Заодно было сожжено 120 экземпляров Корана.

Были также единичные случаи избиения женщин, носивших паранджу.

При этом мусульмане опасаются устраивать акции протеста.

Как я уже сказал, большинство из них – нелегальные мигранты, и если они организуют демонстрацию, их немедленно депортируют.

Власти же заявляют, что какого-либо притеснения религий в стране нет.

Хотя министр культуры высказывалась в том духе, что ислам не является ангольской скрепой. Несколько лет назад наши СМИ писали, что существует конкретный закон, прямо запрещающий ислам в Анголе, но, судя по всему, он либо не был принят, либо власти пошли на попятную после критики со стороны западных и исламских государств. Так что мусульман в Анголе, кажется, притесняют просто так.

Помимо строителей-китайцев в Анголу на заработки приезжает много португальцев. Гражданам метрополии в бывшей колонии платят намного больше, чем на их относительно благополучной родине в Европе. Обычно португальцы ноют о том, как в Анголе ужасно, но всё равно едут сюда за нефтяным баблом.

К тому же, Португалия регулярно страдает от высокого уровня безработицы, и для некоторых её жителей Ангола – неплохой вариант. Язык, опять же, учить не надо.

В целом экспатов в Анголе любят. Например, приглашают даже нефтяных специалистов из Техаса. Те, хоть и получают большие зарплаты, обычно жалуются на конские цены. Трущобы в Луанде называют фавелами только португальцы.

Более распространено их местное название – "муссеке".

Это слово пришло из языка кимбунду и означает примерно "красный район".

Такое прозвище местным трущобам дали из-за красного цвета глины, используемой для строительства лачуг. До 2002 года в муссеке обитало примерно 3/4 населения Луанды. Потом в стране появились нефтяные деньги, и трущобы начали сносить, чтобы строить жилые районы, офисные здания и торговые центры.

В Луанде всюду можно встретить китайских рабочих.

В последнее время китайцы активно занимаются строительством в других странах.

Дело в том, что строительство – одна из самых "перегретых" сфер экономики КНР. Мощностей много, а реализовать их на родине уже фактически негде.

При этом китайцы не могут перестать строить никому не нужные объекты, потому что тогда накроется большое количество компаний: цементные и металлургические производства, инфраструктурные компании и многое другое.

Пытаясь решить эту проблему, китайцы начали строить объекты и развивать инфраструктуру в других странах. Например, они говорят Казахстану: вам же нужны нормальные дороги? Давайте мы дадим вам кредит, эти деньги полностью освоят китайские компании, они построят вам дороги, а вы потом просто рассчитаетесь по долгу.

Таким образом они перекладывают выплату по кредитам на соседние страны.

И соседние страны, в принципе, не против, потому что кроме Китая больше никто не будет вкладывать деньги в развитие их инфраструктуры.

То же самое происходит и в Анголе. Считается, что бразильская капоэйра произошла от африканского боевого танца нголо ("танец зебр"), когда-то распространённого в Анголе и Мозамбике. Этот танец привезли в Бразилию африканские рабы, которых в XIX веке массово переправляли из Луанды в Рио, Ресифи и Сальвадор. Там он из развлечения на плантациях со временем превратился в уличное времяпрепровождение и боевое искусство.