– О-о! Тильки подывытэся, хто ж це до мэнэ заявывсь…

– Здра-асьте… баба… Здрасьте… – не теряя надежды растопить сердце, такой неприветливой сегодня бабушки, наперебой поздоровались внуки.

– А ваш батько мэни вугилля привиз? Це вин прыслав вас, чи матэ?

– Да мы, это… ну, просто… п-проведать вас… – с жалкой улыбкой пробормотала Анька, втягивая голову в плечи.

Бабушка обвела непрошеных гостей недоуменным взором, а затем, будто мгновенно что-то поняв, уперла руки в боки и начала:

– Та хиба ж вам нэ стыдно, га? Та в мэнэ у самой бо ничого нэма исты…

В этот момент, синхронно закачав головами, как китайские болванчики, подключилась группа бабы Аришиной поддержки:

– Ай-я-яй-я-я-яай! Да ваша бабушка сама с воды на хлеб перебивается, а они – явилися… Ну эти-то еще, ладно – маленькие, а Анька-то, Анька… ты же такая здоровая дылда уже, га! Нет, чтобы бабушке прибежать чего-то помочь, а она сама пришла, да еще и весь выводок привела – покорми нас, дескать, баба Ариша, да? И че вы все чумазые то такие, га? Ну ни какого стыда…

Так Олька впервые, что называется «на собственной шкуре» ощутила ни с чем несравнимые стыд и унижение. Хотя о существовании последнего, и тем более о его смысловом значении она вряд ли тогда догадывалась; зато не было сомнений насчет того, что теперь-то она достаточно точно и навсегда усвоила значение этого страшного слова «стыд».

Именно с той поры она и невзлюбила ходить к кому бы то ни было в гости по какому бы то ни было поводу, какими бы настойчивыми ни были уговоры приглашающей стороны.

Слух о позорном походе к бабе Арише, не без помощи «группы поддержки» почти молниеносно долетел до мамы, в результате чего не замедлил быть не менее запоминающийся допрос с пристрастием. А за то, что во время допроса Олька проболталась об истиной причине похода к бабе Арише, Анька с Толькой еще долгое время будут обзывать ее самым обидным и страшным словом на свете – «предательница»…

Хотя, по прошествии пару-тройку недель, те самые бабушкины приятельницы, «сплетницы, такие же, как и сама ваша дорогая баба Ариша», как обычно отзывалась о них мама, сослужили однажды очень даже неплохую службу.

Мама тогда с двухгодовалым Павликом, заболевшим пневмонией, находилась в больнице, а отец, как назло, чересчур долго не появлялся дома. Оставшимся троим членам семьи тогда особенно, можно сказать, как никогда, хотелось хоть чего-нибудь подержать во рту. О том, чтобы перекусить, они и мечтать не смели. Но еды в доме не было совсем… Тогда-то бабушкины соседки и совершили почти нереальный поступок: прознав, что дети одни сидят дома голодные, они каким-то чудесным образом разыскали отца семейства и заманили его к бабе Арише, которая задала сыну «хорошу прочуханку, щоб нэ бросав голодних дитэй». После чего отец, мгновенно «вспомнив» об отпрысках, примчался домой и, впервые в жизни, самостоятельно сварил суп. Вернее, не суп, а почти щи, потому что кроме картошки в воде плавала еще и квашенная капуста.

Для порядком изголодавшейся ребятни это была самая вкусная еда на свете. Они по нескольку раз просили у отца добавку, и когда кастрюля совсем опустела, дочиста вылизали миски. Глядя на это, растроганный отец, улыбаясь, промолвил:

– О-от, теперь и миски мыть о то не надо… Усю кастрюлю смолотили! Ну, наелися-то, хоть?

– Да-а-а!!! Спасибо папе! Спасибо маме! Спасибо Боженьке! – весело прокричали некогда рекомендованную им бабой Аришей присказку насытившиеся чада.

Для полного счастья, в завершение такого, внезапно свалившегося на них праздника, отец впервые в жизни повел их в настоящее фотоателье.