А всё упрямый Виландия, будь он неладен, как попугай затвердил тогда в жарком споре: «Долг и честь, честь и долг. Надо помочь современникам, негоже нам так просто исчезнуть из нынешнего бытия».

И пришлось выступать в поход вместе с ним.

Куда теперь его одного отпускать? Никак нельзя.

Время и так у нас на исходе, чтобы оставаться здесь, а тут ещё эта напасть.

С досадой, свалившейся на мою голову за все прегрешения, я стегнул бедную конягу, понуждая выпрыгнуть из общего строя когорты на обочину старого тракта, пуская слегка в бег поразмяться.

Нарушая все правила марша.

На то они и правила, чтобы их нарушать.

Да и мне не помешало бы тоже, а то спина затекла и всё остальное, сутками сидеть в седле.

Пыльный туман полудня, разрезался несколькими десятками ударов стремительно сверкавший скьявоной в руке.

Имитируя кавалерийский, сабельный бой в седле с предполагаемым противником. Вытянутая скьявона из ножен приторочена к седлу специально, на случай импровизированных конных атак, или разведок на собачьем бегу. Такой одноручный, удобный клинок—меч, подобный кавалерийскому палашу, но имея защитную гарду, в виде корзины, хорошо защищавшей кисть руки. Существует ещё меч скьявонеска – такое же оружие, только у неё хитрая гарда, в форме «S» сделана.

Чтобы зацепом выламывать клинок противника.

При себе также болталась на плечевой перевязи в ножнах, та самая памятная рапира. Как полагается по дворянскому этикету, всем порядочным испанским офицерам.

Только вот рапирой то, не больно нанесешь урон в бою многочисленной битвы. Здесь не романтическое кино аля «три мушкетера», где помахивая шпагой—прутиком и шляпой в перьях, гоняясь за какой-то юбкой.

Тут серьёзные дела творятся не на жизнь, а на смерть.

Поэтому выбор пал на скьявону. Мое любимое оружие, но дорогое зараза, сделанное на заказ у толедского оружейника.

Но оно этого стоило: сталь клинка пружинила, изгибаясь в разные стороны, но не ломалась, подобно образцу турецких сабель ятаганов.

В тоже время при ударе, оставаясь упруго твердой.

Соскочив с подпруги на земле в пешем порядке, произвел пару десятков атак и репостов. Стало полегче, на душе и в теле.

Да ещё сон тут накануне приснился чудной:

Снилась Анна, будто я давно женатый на ней, родился второй сын накануне, работаю на приличной работе.

В общем, проживаю жизнь обычного человека.

Да уж, чего только не померещиться неспокойной ночью под открытым небом. Хотя мог, разумеется, прожить именно так. Завести домашнего кота или кошку, воспитывать детишек, с женщиной по имени Анна, делить разлуки и радости от встреч быстрых, и так мимолетных.

И где «там» на земле, опять всегда весна.

Мечты, мечты. Ибо некому теперь оставить завещание о наследстве, и отписывать его потомкам и родственникам.

Конечно, по уму надо было так сделать в своё время, (именно в своём времени). Да, но так верная примета к смерти.

Я помахал челом (головой) отгоняя дурные предчувствия.

Что теперь делать, и мог я сделать:

Если Воины принадлежат к своему воинскому ордену предикторов, привязки эгрегеру, которые встраивают энергоинформационные или внешние импланты—«структуры», всегда диктующие свои условия.

Под их влияние неотвратимо попал граф Виландия, мой визави протеже.

Как они выглядят «там», можно выразиться приблизительно навскидку так, хотя всё индивидуально:

К живому телу человека пришпилены на гвоздях или шпильках аксельбанты погоны, к голове кокарды с различными гербами.

Или золотые (неважно какие) кресты, висящие сзади, или над головой, но это уже церковно христианские привязки.

Есть ещё масонские, да много чего.