«Ну вот, - мрачно подумала она, молча разглядывая своего визави, - вроде, удар пришелся по заднице, а повредилась голова. Еще немного, и я поверю, что встречала его в прошлой жизни, и это мой суженый… но какой же невозможно красивый мужик, Боже мой! Да, Испания стоила того, чтоб приехать и увидеть вот такого… и еще и на ручках поносил.. Господи, о чем я думаю?! Почему я такая дура?! Так, все, возьми себя в руки! Никаких парней! Дурацкая ты Полозкова, ты же понимаешь, что этот случайный знакомый сейчас исчезнет из твоей жизни, и бегать по Андалусии, его разыскивать, у тебя не будет ни времени, ни возможности?»

- Зачем вы прыгнули под машину? – хмурясь, допытывался испанец. Даже когда он сердится, на щеках его играли обаятельные ямочки, и Марина ощутила себя Вероникой, плавящейся под взглядом де Авалоса.

5. Глава 5. Близкое знакомство

- Так зачем? – допытывался молодой человек. Солнце красиво сверкало в его темных глазах, и Марина подумала, что смотреть ему в лицо – это выше ее сил. – Вы точно не Гринпис? И я потом не увижу свое фото в газете с надписью «убийца»? Если это так, если я прав, то это самый глупый поступок, который я видел за всю свою жизнь.

Марина молчала, лишь отрицательно качая головой; она думала, что с Игорем у нее было что-то вроде любви с первого взгляда. Они просто увидели друг друга в праздничной танцующей толпе и просто подошли друг к другу. Без объяснений, без стеснения и без лишних вопросов.

Теперь же… рядом с этим мужчиной, Марина вдруг ощутила себя так, словно не было многолетней борьбы с «Полозковой» - уродливым чудовищем, взлелеянным ее матерью. Все то, что мешало ей жить, общаться с людьми, вдруг ожило, выбралось из самого дальнего, самого темного уголка ее души и завладело всем ее существом. Марина чувствовала, что не может и слова произнести и просто молча краснела, потупив взор. Не может поднять глаз, чтобы прямо глянуть в красивое лицо; не смеет и слова произнести, потому что горло ее перехвачено спазмом, и вместо слов наверняка будет какое-то жалкое мяукание.

«Да что со мной такое! - ругалась Марина, тая от прикосновения сильной ладони к своему плечу. – Ну, подумаешь – красивый, ну, подумаешь – совсем рядом со мной…»

Даже яростное рычание начальницы не сразу вернуло ее из мира грез на грешную землю, и родная речь показалась ей незнакомой и странной, а перед глазами все плясали яркие солнечные блики в темных красивых глазах.

- Полозкова! – рычала своим стервозным, замороженным голосом начальница, совершенно беззащитно разводя руками и понимая, что если сейчас Марину увезут в больницу, то она, Вероника Андреевна, останется одна и совершенно беспомощная в чужой стране без знания языка. Этот страх отражался в ее взгляде и так красноречиво выписался на побледневшем лице, что де Авалос поспешил ее утешить и успокоить. Он говорил что-то, а Вероника беспомощно смотрела на него, повторяя хаотично отдельные слова.

- Но отель, - повторяла Вероника за испанцем. В голосе ее было отчаяние. – Коррида… господи, какая коррида?!

Марину трясло; кажется, пришло понимание того, что только что чуть не произошло – на ее счастье, у водителя оказалась отменная реакция! – и Марина с трудом сдерживала себя от того, чтобы не разрыдаться в голос тут же.

«Только не реветь! – думала она в отчаянии. – Только не ныть! Стыдоба какая… Как Полозкова не поступила бы ни за что на свете? Она бы разнылась, чтобы ее пожалели и оставили в покое – это точно. А вот сохранить достоинство ей не по зубам… как и признать свою ошибку».

- Простите меня, - неживым, лишенным всяких эмоций голосом произнесла она, обращаясь к сбившему ее водителю. – Я не заметила вас. Мне следовало бы быть осторожнее. Я вовсе не из Гринписа, я переводчик.