– Я даю тебе возможность собраться с мыслями до завтра, пап. У меня будет много вопросов. Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё. Рассказал правду, – заметив колкий взгляд дочери, мужчина понимающе кивнул.

Они дошли до двухэтажного домика – самого большого строения из тех, где жили учащиеся. На двери приколочена прямоугольная деревянная табличка с плавными сторонами и надписью: «Домик рифов». Внешняя облицовка домика каменная, крыша – треуголка. Под дверью лежал оранжево-коричневый коврик, освещаемый лампочкой сверху.

Щёлкнула ручка, и перед Истом предстало помещение, которое одолевала ночная, почти непроглядная тьма. Лишь из открытой двери и окон прорывался свет от лампочки и далёких фонарей. Джон забрал чемодан дочки, и оба вошли внутрь.

Слева проход в гостевую комнату, где стоял широкий, вместительный диван, мешки, набитые маленькими, круглыми, пенопластовыми шариками, исполнявшие роль кресел, книжные полки, пара рабочих столов с незаконченными проектами, телевизор; толстый, с огромным ворсом тёмно-коричневый мягкий ковёр. Незамеченной для Элис оказалась кладовая, дверь в которую пряталась в незримом для неё углу.

Справа от входа висели крючки для верхней одежды в длинный ряд, в углу блеснула ручка огнетушителя. Напротив слабо освещён узкий коридор и несколько дверей.

Элис сняла грязную обувь, заметив несколько стоек с кроссовками. Правило есть правило – обувь необходимо снимать, чтобы не пачкать большой ковёр гостевой комнаты и тонкие дорожки в коридорах домика.

Деревянные половицы лестницы заскрипели под ногами. На втором этаже продолжался коридор, справа и слева по пять комнат. Лёгкий свет фонаря из единственного окна на втором этаже, расположенного в конце длинного коридора, освещал краешек ковра и дверь в душевые и туалет.

– Работают? – заметив несколько установленных камер на углах между стенами и потолком, тихо удостоверилась Элис.

– Да, – шепнул он, остановившись возле самой дальней комнаты слева от входа, расположившейся напротив окна в другой стороне. – Так что не устраивай никаких дебошей, я буду всё видеть, – Истом усмехнулась, заставив папу, не видевшего в темноте выражения её лица, тоже улыбнуться.

Он замолчал, легонько прихватив девочку за плечи и поцеловав её в макушку, шурша седой и колкой бородой. Десятиклассница незаметно дёрнулась от колючего подбородка папы, что не осталось без его внимания.

– Добро пожаловать домой, радость моя.

Элис благодушно улыбнулась и забрала у него вещи. Дверь комнаты растворилась, и утомлённая девушка аккуратно перенесла избитый сундук на колёсах через небольшой порожек. Дверь за ней затворил Джон.

Соседка по комнате спала, сладко, но тихо посапывая. Элис старалась не шуметь и не разбудить её. Она нащупала справа от себя свободную кровать. Истом уперлась плечом в шкаф и, опустив испачканный за путешествие чемодан на пол без ковра, поставила туда же грязную обувь. Истом без сил плюхнулась на спальное место и уронила голову на подушку. Она грезила будущим счастьем на новом месте.

«Сейчас всё в моих руках. Не оплошай, Элис! На этот раз судьба на твоей стороне!»

Хотя в голове угря и витали мысли о завтрашнем разговоре с отцом, эмоциональная слабость и физическое переутомление выиграли. Она уснула далеко не сразу, долго проворочавшись, но всё равно присоединилась к полухрапу соседки.

***

Кабинет с глянцевыми серыми стенами. На небольшом столе лежат папки с документами. За ним сидит женщина в очках. Напротив неё стоят двое на расстоянии метра. Они не отводили друг от друга глаз.

– Здравствуй, Джон.

– Здравствуй, Лира, – мужчина пригляделся к её самодовольной улыбке. Уверенная в себе женщина слегка наклонила голову набок и осмотрела бывшего мужа, незаметно надув губки, облицованные стойкой яркой красной помадой.