5 апреля 2017 г. Центральный банк отозвал у Татагропромбанка лицензию на осуществление банковских операций, в связи с чем деятельность ЦПБ была вынужденно прекращена.

Исключениями, хотя и с оговорками, следует считать Иран и Судан, в конце прошлого века осуществивших перевод своих банковских систем на исламские рельсы.

Речь о его финансовой составляющей, которая до недавних пор была единственным «живым» примером прикладного применения исламской экономической модели. Финансовый бизнес, безусловно, продолжает доминировать, однако за последние годы стали складываться и другие халяльные («халяль» – дозволенный, разрешённый) сектора: пищевой, парфюмерный, туристический и некоторые другие.

Вообще наличие в той или иной стране ИФИ само по себе, разумеется, не делает её экономику исламской. Исламские банки, не теряя своих доктринальных корней, на практике существуют в основном как «анклав». Более того, они поневоле являются частью национальных экономик «западного» типа, хотя вполне раскрыть свой потенциал могут только в рамках исламской экономики (хозяйства).

Специфическое место занимает Саудовская Аравия. По некоторым данным [б], исламские активы в этой стране уже превысили половину активов банковского сектора. Однако саудовские власти с простодушным лукавством многие десятилетия отрицают существование такого явления, как исламский банкинг. К слову сказать, такая позиция объясняется довольно просто. Действительно, если признать, что в стране двух главных мусульманских святынь есть исламские банки как отдельная категория, прочие банки тут же косвенно определяются как неисламские, ростовщические, греховные, что допустить, конечно, невозможно.

Разумеется, то же относится и к коммунистическому и к иному социально-экономическому коллективизму, появившимся в Европе в XIX и XX вв., однако идейные разногласия ИЭ с ними, думается, меньше. Возможно, порой классики современной исламской экономической мысли уделяли критике социализма столь большое внимание именно потому, что схожесть ряда идеологических посылок последнего с принципами устройства исламского общества порождала опасение притягательности социалистического месседжа для мусульман. Многие исторические события второй половины XX в. подтвердили обоснованность таких опасений.

Употребление такого словосочетания встречается и раньше, однако в другом значении (см. [8]).

Современные демонстрации и забастовки с требованием повышения заработной платы и осуществления иных мер, направленных на обеспечение большей экономической справедливости, есть смягчённый вариант английских голодных бунтов периода зарождения капитализма.

Генйза – место хранения пришедших в негодность священных текстов, уничтожение которых запрещено еврейскими религиозными нормами. Каирская генйза – крупнейший архив, содержащий документы (в основном деловые бумаги) с конца IX в. по конец XIX в., сохранившийся в генизе синагоги в одном из районов современного Каира.

Приведённый текст относится к доминирующему в исламе суннитскому направлению. У шиитов указанная фраза дополняется словами «и Али – друг Аллаха», относящимися к первому шиитскому имаму – Али бин Абу Талибу.

Ещё один «корень веры» – учение об имамате-халифате как форме государственного устройства общины – по крайней мере, косвенно обнаруживается, например, в этатистской, по сути дела, нюансировке исламской экономической мысли.

Исламская религиозная и, следуя за ней, экономическая парадигма сохранили это исторически первичное представление о деньгах, свойственное большому числу цивилизаций.

Различают четыре суннитских мазхаба: ханафитский (основоположник – Ан-Нуман ибн Сабит Абу Ханифа, 699–767 гг.), маликитский (основоположник – Малик ибн Анас, ум. в 795 г.), шафиитский (основоположник – Мухаммад бен Идрис аш-Шафи’и, 767–820 гг.), ханбалитский (основоположник – Ахмед бен Ханбаль, 780–855 гг.) и шиитский мазхаб – джафаритский (основоположник – Джафар ас-Садик, ок. 700–765 гг.).

Сегодня при вынесении фетвы факихи ориентируются не только на подходы собственных мазхабов и достаточно широко прибегают к аргументации, выработанной и «не своими» правовыми толками. Поэтому личная теоретическая позиция факиха становится определяющей для практики того или иного исламского банка.

Это понятие как теоретическая и социально-политическая конструкция пришло в исламскую мысль не ранее XX в.

Мухаммад Заки Бадави (1922–2006) – выходец из Египта, известный деятель исламского и экуменического движений Великобритании, крупный специалист либерального толка по экономической и финансовой проблематике ислама, консультант по шариатским вопросам журнала «Исламик Бэнкер» и первого российского исламского банка «Бадр-Форте Банк».

Расхожий пример из литературы по фикху – продажа неродившегося домашнего животного. Больше соответствующий финансовой проблематике случай – заключение сделки по поводу, например, пакета акций, при которой продавец, пользуясь жаргоном трейдеров, «шортит», то есть сначала заключает сделку и только накануне исполнения (поставки) покупает необходимый актив.

Первым в наше время риск и неопределённость предложил разграничивать Ф. Найт (в вышедшей в 1921 г. книге «Риск, неопределённость и прибыль» [24]): риск – измеримая вероятность измеримых потерь, всё, что помимо, суть неопределённость. (Н. Талеб в своём бестселлере 2007 г. искусно и убедительно развивает эту идею [25]). Шариат, однако, не допускает извлечение дохода из неопред елённости. Поэтому всякая сделка под условием будет рассматриваться как изначально ничтожная. Резон прост. Когда параметры транзакции могут толковаться каждой стороной на свой лад, это способно вызвать споры, трения и даже вражду, что недопустимо среди единоверцев. К тому же материальный выигрыш, обязанный своим возникновением неопределённому событию в будущем, скорее всего, неадекватен затраченным усилиям. Хуже того, он – элемент спекулятивной игры с нулевой суммой (см. ниже). Такой выигрыш несправедлив, в конце концов. А справедливость, как уже было сказано, является важнейшей целью и условием исламской экономической деятельности.

Абу Исхак бен Муса аш-Шатиби – философ, теолог, литератор. Жил в XIV в. в Андалусии (Испания), в ту пору находившейся под властью арабов.

Это воспринимается как норма и в сфере традиционных финансов, когда речь идёт о венчурном финансировании, фондах прямых инвестиций, текущих капиталовложениях в развитие бизнеса и т. д. Однако в исламской модели такой подход распространяется и на основную деятельность банков, состоящую – пользуясь обычной терминологией – в выдаче кредитов и привлечении депозитов.

Естественно, это не относится к проценту как математической категории.

Имеется в виду западное христианство – католичество, протестантизм. В православии, во всяком случае, в русском православии, не замечено сколько-нибудь значимое обсуждение такого рода проблем.

Оговоримся, что задержка очередного взноса не может вести к увеличению договорной цены. А вот досрочная выплата задолженности может – и даже, по мнению некоторых авторов, должна – вести к уменьшению рассроченной цены.

Заметим, что далеко не все шариатские авторитеты согласны с этой концепцией. Так, Т. Усмани, широко известный и уважаемый специалист в области исламских финансов, считает, что упомянутой концепции не может быть места в беспроцентном банковском деле. Мы, тем не менее, склонны исходить из реалий отрасли, в которой такие альтернативные издержки де-факто признаются.

Таким образом, запрещённые продукты (например, свинина, алкоголь) или устройства и помещения для их производства не могут быть объектом контракта. То же относится к носителю или результату рибы.

Соответственно, «легендарный» золотой унитаз, строго говоря, не мог бы быть объектом контракта, поскольку в нарушение исламского экономического принципа нерасточительности является безусловным излишеством. Его полезность не больше, чем у фаянсового «собрата», а ценность зависит лишь от способности надёжно функционировать, а не от цены материала.

Не следует буквально приравнивать к доверительному управлению, как оно закреплено в российском законодательстве, хотя базовые подходы схожи.

Возможно, корректней было бы говорить о купле-продаже, однако в данном случае терминология следует оригинальному арабскому определению («бей’ун» – «продажа»).

Существует близкий по своему предмету контракт «мусавама», когда продавец не сообщает покупателю себестоимость и размер наценки.

Возможны и другие варианты транслитерации этого слова («истисна’», «истисна»), но они, как представляется, чуть менее точно передают его фонетику.

Формально может рассматриваться отдельно, но по сути отношений сторон, безусловно, тяготеет к «долговой» категории.

Это – попытка передать смысл английского выражения «profit sharing and risk bearing».

Как эта норма применяется на практике, см. ниже

Следует отметить, что в этом случае «внутри» мударабы возникают правоотношения, свойственные мушараке. Речь о ней пойдёт позже.

Такой пул по сути также является мушаракой.

Заметим, кстати, что в этом – ключевое отличие вакали как от мударабы, так и от другого агентского контракта- джуали: в случае последней вознаграждение причитается только при успешном выполнении поручения принципала.

Нельзя исключать, что вакаля будет завоёвывать всё большую популярность в силу некоторых преимуществ как для банка, так и для вкладчика. Для банка это возможность получения фиксированного дохода вне зависимости от результата управления средствами вкладчиков. Для вкладчика это право прямого обращения взыскания на актив, в который банк вложил его средства, в случае неплатёжеспособности последнего (при мударабе источником возмещения может оказаться вся конкурсная масса).

Следует оговориться, что в некоторых странах (Бахрейн, Катар) одно принципиальное отличие всё же есть: средства срочных вкладов не включаются в раздел «обязательства», а отражаются в самостоятельном разделе, поскольку, строго говоря, обязательствами действительно не являются в силу вышеизложенных свойств мударабы и «инвестиционного агентирования». В большинстве других юрисдикций раскрытие соответствующей информации производится в примечаниях к финансовому отчёту.

Хотя сопоставимые операции ИФИ и обычных банков могут по-разному отражаться в бухгалтерском учёте (ААОИФИ разработаны соответствующие стандарты), это не отменяет принципа двойной записи.

Ниже будет использоваться понятие «неограниченный инвестиционный счёт», или НИС.

Данные актуальны на 1 июля 2016 г. Точности ради следует отметить, что два примера относятся не к инвестиционному, а к сберегательному вкладу, и они приведены для того, чтобы расширить границы иллюстрации описываемой характеристики мудараба-счетов.

Достаточно многие авторитетные специалисты примирительно относятся к использованию ЛИБОР или его национальных аналогов, во всяком случае, как к временному и вынужденному явлению, однако в его адрес выпускается немало критических стрел, хотя в основном не практикующими финансистами. С ноября 2011 г. «Томсон Рейтер» рассчитывает и публикует исламскую межбанковскую ставку (IIBR, Islamic Interbank Rate). Однако из 18 банков, данные которых кладутся в основу калькуляции, только два, малайзийиские «Банк муамалат» и «Ар-эйч-би исламик бэнк», не представляют регион Персидского залива. Притом свидетельств того, что хотя бы эти банки опираются на ИИБР, например, для определения ставки лизинговых платежей, найти не удаётся (понятно, что отсутствие свидетельства не означает отсутствие факта). В Малайзии до января в 2015 г. в ходу была базовая ставка финансирования (БСФ), которую устанавливал центральный банк страны на основе своей однодневной ставки, по которой он предоставляет ликвидность кредитным организациям (overnight policy rate). В настоящее время исламские банки (так же как и обычные) пользуются так называемой базовой ставкой (БС). У каждого банка она своя, так как калькулируется исходя из стоимости фондирования и обязательных резервов. Риски, расходы и маржа учитываются в спреде. Сложением этих двух компонентов выводится эффективная ставка. БСФ продолжает действовать для договоров, заключённых до нововведения. Характер БС позволяет определять её по единой методике и в исламских, и в обычных банках. Однако стоимость фондирования для обоих типов банков, как и прежде, находится в зависимости от однодневной ставки ЦБ, «ростовщической» по своей природе.

Говоря об отечественной практике, следует отметить, что принятое в России регулирование на основе правил, в отличие от доминирующего в мире регулирования на основе принципов, практически не оставляет поля для манёвра резервом на возможные потери.