– Всё в порядке. Правда. Всё в порядке, – повторял и повторял Маркус. – Ну-ну… тише…

Алисса твёрдо знала: сам он слишком горд, чтобы обнаружить свою слабость. Тем более – при ней. Но ей самой ничто не запрещало выражать свои чувства во всей глубине в этот тягостный и горестный миг. Маркус потерял мать, будучи ребёнком, а теперь лишился и дяди. И ей было безумно больно за него.

– Я поеду с тобой. Хочешь?

– Хочу, – ответил он и обнял её ещё крепче.

Дом отца Маркуса располагался в юго-западной части страны – в штате Калифорния, в небольшом городке Фэйрвью. Путь предстоял неблизкий. Быстрее всего они добрались бы до места назначения на самолёте, но ближайший рейс – с пересадкой в Нью-Йорке – был назначен на завтрашнее утро. Маркус забронировал билеты на вечерний поезд. Согласно расписанию, они должны были приехать на станцию Фэйрвью к полудню.

Алисса собиралась в спешке. Бросила в старую дорожную сумку вещи первой необходимости: одежду, косметику, медикаменты, предметы гигиены, пару книг, пачку кроссвордов и непрочитанных журналов. Из вещей прихватила единственное чёрное платье, подобающее случаю, пару приличных туфель в тон, лёгкий сарафан и запасную пару джинсов. Никто не планировал задерживаться в Калифорнии: она предполагала, исходя из отношений Маркуса и Карла, что они отбудут обратно сразу после похорон. Однако она не была бы против, реши Маркус провести немного времени со своей многочисленной роднёй.

В восемь часов вечера Маркус заехал за ней на такси. Путь до вокзала занял почти час – из-за нахлынувшего ливня на дорогах царила суматоха, ужасная видимость и общая нервозность спровоцировали не одну аварию. Они вошли в вагон за десять минут до отбытия, отряхиваясь от влаги. Маркус силой забрал её сумку, при том, что сам нёс объёмный чемодан, забитый бог знает чем.

К облегчению Алиссы, им не пришлось терпеть попутчиков: Маркус выкупил целое купе. Присутствие кого бы то ни было сейчас стало бы для обоих крайне нежелательным. Она с первого взгляда оценила комфортабельную обстановку: кожаные сиденья, мягкий кобальтовый ковролин, выдвижной столик из красного дерева, круглые окна с роскошным видом. На сиденьях были оставлены мягкие полотенца с инициалами компании перевозчика, две зубные щётки, два гигиенических набора и шапочки для душа. Маркус, кажется, был привычен к подобным удобствам, но для Алиссы подобное внимание было в новинку.

Когда он убрал багаж в специально отведённое место под сиденьем, она спросила:

– Что в твоём чемодане? Ты планируешь остаться в Фэйрвью надолго?

– О, нет. Ни за что. Там книги, – сказал он. – Они принадлежали дяде Альберту. Я обещал их отдать, да только всё никак не складывалось. Мы давно не виделись. Он всё время был в разъездах, в общем, и сам я не находил времени для встречи. Если бы я знал… ну, что толку теперь горевать. Нельзя повернуть время вспять.

Он прекрасно держал себя в руках. Но Алисса, разумеется, чувствовала под напускным сдержанным спокойствием эту тупую ноющую боль, сопровождающую любую утрату. Чем сильнее и необъятнее эта боль, тем усерднее он будет стараться скрыть её, закрыть на сотню замков в своём сердце.

– Ты можешь оставить их себе, если захочешь, – сказала она тихо. – Может, он именно этого и хотел бы?

– Сомневаюсь. Он был жутким собственником, – невольно улыбнулся он. – При каждом удобном случае припоминал о том, что я заграбастал себе половину его библиотеки, и обещал подать на меня в суд.

– Судя по всему, у него было хорошее чувство юмора.

– О, и ещё какое. И ему за это частенько прилетало. На свадьбе моих родителей дядя тайком переделал праздничный торт и чуть-чуть изменил фигурку жениха. Гости были ошарашены, когда обнаружили вместо него фигуру кровожадного графа Дракулы, – хмыкнул Маркус. Алисса, не сдержавшись, хихикнула. – Зная дядю, могу утверждать, что это было неким намёком. Отец это прекрасно понял, и, будучи истинным джентльменом, предпочёл проигнорировать эту шпильку. Что говорить, они всегда недолюбливали друг друга.