Кэрол Лэнг – секретарь, административный помощник, корректор, переписчик, «мальчик на побегушках», советчик, опора и друг. Она приходила, когда в этом была нужда – для нее не существовало ни выходных, ни праздников. Она приложила руку к каждой странице этой книги.
Дэвид Янг, занятый своей собственной диссертацией, приходил всегда, когда я в нем нуждался, и делал все, что требовалось, – от починки сиденья в туалете до метких комментариев по поводу наброска главы.
И, наконец, особый для меня человек, и я хочу публично выразить благодарность за ее дары – моя жена, коллега и соратница Элизабет К. Бьюдженталь. Ее вклад неоценим, а ее любящая поддержка придает еще больший смысл моей вере в первостепенное значение субъективного для всех наших устремлений.
Джеймс Ф. Т. Бьюдженталь
Санта-Роза, июль 1986
Раздел I
Введение
Глава 1
Жизнеизменяющая психотерапия и субъективное
Мы, люди западной культуры, только теперь начинаем понимать первостепенное значение нашей субъективности. Однако жизнеизменяющая психотерапия занимается именно субъективностью пациента, что и составляет ее самое главное отличие от других видов психотерапии. Это требует неусыпного внимания к внутреннему миру переживаний пациента и понимания того, что самым главным «инструментом» этого внимания является собственная субъективность психотерапевта.
В этой главе я описываю природу жизнеизменяющей психотерапии – чем обусловлены серьезные изменения в жизни и как понимается субъективность.
Это ведет к размышлениям об имплицитном образе личности, вовлеченной в психотерапевтический процесс, и о том, как осуществляется эта работа.
Здесь мы обозначим тринадцать измерений (параметров)[5], на описании которых построена эта книга. Они определяются как средства достижения большей глубины и широты собственной субъективности психотерапевта. Главу завершает описание того, насколько практические упражнения, которые прилагаются ко многим измерениям, необходимы для истинного понимания представленных концепций.
Жизнеизменяющая психотерапия – это уникальное человеческое изобретение, необходимость, особенности, результаты и значение которого еще только начинают получать признание. Часто и ошибочно ее путают с другими формами психотерапии, которые преследуют очень важные, но иные цели и существенно отличаются по условиям и способам применения. Делать обобщения вроде: «психотерапия обычно применяется с бо́льшим (или меньшим) успехом при пограничных состояниях» или «психотерапия более (или менее) эффективна, чем лекарственная терапия в работе с депрессивными больными (или другой категорией пациентов)» – не более разумно, чем высказываться подобным образом относительно работы сразу всех видов транспорта – «транспортировка слишком медленная (или слишком быстрая)».
Жизнеизменяющая психотерапия в гораздо большей степени, чем большинство других форм психотерапии, требует, чтобы мы признавали внутренний мир пациента действительным местом приложения наших усилий. Поток объективизма, захлестнувший западную культуру за последние два века, подтолкнул нас к крайностям, доходящим до абсурда. Постепенно и неотвратимо наука, философия, власть, образование – даже искусство и религия – прибивались к этому негостеприимному берегу. Мы стали с отвращением и стыдом относиться к тому, что обозначалось как «субъективное» и путать этот термин с сентиментальностью, распущенностью и моральной «неустойчивостью».
Наша субъективность – это наш истинный дом, наше естественное состояние, необходимое убежище и место обновления. Это колыбель креативности, площадка для воображения, чертежная доска для планирования и сердцевина наших страхов и надежд, скорби и радости. Слишком долго мы отбрасывали субъективное как эфемерное и малозначащее; в результате мы потеряли точку опоры и были, как магнитом, притянуты к мелким гаваням и пустынным берегам безжизненной объективности.