Второй этап (XI–XVIIвв.) развития допроса связан с начальной процессуальной регламентацией в нормативно-правовых актах и попыток сформулировать тактические рекомендации, основанные в основном на практическом опыте (т. е. придавалось особое значение определенным выражениям лица, жестам и другим внешним проявлениям чувств. Их описание обстоятельно вносилось в протокол допроса и им придавалось доказательственное значение), без использования данных других наук (да к тому времени они еще и не получили те данные, которые можно было использовать в практических целях при организации допросов).

Во время судебного разбирательства стороны представляли доказательства. Приговор выносился на основании полученных показаний. Самым весомым доказательством считалось признание подсудимого.

Свидетели, которых требуется не менее двух, подразделялись на тех, кто видел, и тех, кто слышал от других или высказывает лишь свое мнение. Свидетельским показаниям придавалось важное доказательственное значение.

Основным средством получения информации становится пытка.

В зарубежных странах допрос приобретает строгую правовую регламентацию. Пыточный метод получения вербальной информации определяется различными правовыми нормами.

Пытать свидетелей или подозреваемых можно только в определенных случаях.

Пытка применялась в отношении лиц, заподозренных в совершении преступления, либо в отношении тех, о ком была плохая молва. Пытка была основным средством получения от обвиняемого показаний. Так, во французском «Ордонансе о суде и охране порядка в королевстве» 1498 г. (изданный в Блуа в марте 1498 г. после собрания нотаблей) пытка признается естественным способом получения доказательств.

В ст. 113 Ордонанса описывается ее процедура, т. е.: «При производстве допроса с пристрастием или пытки присутствует названный секретарь, который заносит в протокол имена сержантов и других присутствующих, формы и способы указанного допроса, количество воды, данной названному заключенному, сколько раз повторялась пытка, если такое повторение имело место, вопросы и ответы, а также об упорстве заключенного, о подтверждении им (своих показаний) или об их изменении; а на другой день после указанного допроса названный заключенный допрашивается вторично не в том месте, где он подвергался пытке, чтобы убедиться, насколько он упорствует в своих показаниях, и все это должно быть записано названным секретарем (в протокол)».

И в других нормативных актах того времени прослеживается тенденция к дальнейшей регламентации допроса и применяемых при этом приемов. В соответствии со ст. ХХV Уголовно-судебного уложения Карла V «Каролина» (1498) пытка допускается при наличии восьми оснований (подозреваемый, по слухам, [является] таким отчаянным и легкомысленным человеком с дурной славой; подозреваемый обнаружен или застигнут в месте, опасном и подозрительном касательно преступления; виновного видели на месте преступления или на пути туда или оттуда, и т. д.).

В ст. ХХ Закона говорится о том, что «никто не должен подвергаться допросу, доколе не будут получены улики, и не будет доказано то преступление, допрос о котором желают произвести. …Если же судьи нарушат сие, то они должны и повинны будут учинить надлежащее возмещение за бесчестие, страдания, судебные издержки тому, кто вопреки праву, без предъявления доказательств, был подвергнут пытке».

Судье рекомендовалось прибегать к неясным или даже «ловушечным» вопросам. Обвиняемому нельзя было сообщать об обстоятельствах, ставших известными следователю. Так, в ст. 6 и 55 прямо указывалось, что «расследование может быть испорчено, если арестованному при задержании или допросе будут заранее указаны обстоятельства преступления, а затем станут о них допрашивать».