Но, если предположить, что дети, взрослея, действительно становятся добрее, получается, что по достижении подросткового возраста они, наоборот, испытывают в этом отношении резкий регресс? Да, но не совсем. Подростки часто бывают невнимательными к окружающим (и вдобавок угрюмыми и немногословными) эгоцентристами, но это в целом нельзя ставить им в вину. Хотя бы потому, что путь к независимости, лежащий через тернии пубертатного периода, действительно весьма извилист и непрост. Результаты нейробиологических исследований профессора Сары-Джейн Блейкмор (большой, кстати, защитницы подростков) показывают, что, по сравнению с мозгом взрослого, все еще находящемуся в стадии активного развития мозгу подростка требуется больше времени и усилий для того, чтобы позволить своему обладателю поставить себя на место другого человека[13]. Задавая испытуемым вопросы типа: «Как, по-вашему, будет чувствовать себя ваш друг, если вы не пригласите его на вечеринку?», профессор Блейкмор, работающая в Кембриджском университете, обнаружила, что взрослые определялись с ответами быстрее, чем подростки, и в целом, вероятно, использовали свой мозг с большей эффективностью. Участки головного мозга развиваются с различной скоростью, и не все поспевают за нашим собственным взрослением. Одна из теорий, объясняющих результаты, полученные Блейкмор, заключается в том, что система поощрения у подростков обычно оказывается развита сильнее, чем префронтальная кора – участок мозга, отвечающий за самоконтроль и планирование действий. Это объясняет распространенную среди подростков склонность к эгоизму.

И все-таки уже знакомый нам Джон-Тайлер Бинфет из Университета Британской Колумбии нашел доказательства того, что и в вопросах проявления доброты подростки вовсе не безнадежны. Как и в случае с детьми, он попросил четырнадцати- и пятнадцатилетних школьников из Канады запланировать на следующую неделю пять добрых дел. Затем он разбил полученные результаты на категории. Самыми популярными оказались примеры, относящиеся к категории помощи другим людям (например, отвести разрыдавшуюся одноклассницу в туалет). Следующими по частоте шли примеры с отдачей собственного имущества (скажем, дать другому подростку четвертак для торгового автомата), а на третьем месте оказались проявления уважения (примечательно, что последние часто включали в себя ситуации, в которых опрашиваемый должен был чего-то не делать – не жадничать за столом, не дразнить брата или друга и так далее).

Также интересно то, что не обнаружилось никаких кардинальных различий в примерах таких проявлений доброты у мальчиков и у девочек, разве что мальчики чаще указывали проявления доброты, относящиеся к категории уважения. Заставляет задуматься (вероятно, потому, что я предвзята по отношению к собственному полу) о том, что девочки, возможно, воспринимают как данность тот факт, что некоторые вещи делать нельзя, в отличие от мальчиков, которые выделяют сдержанность в отдельную категорию проявлений доброты. Впрочем, быть может, я напрасно так строга к мальчикам. Так или иначе, в целом мысли подростков на тему потенциальных проявлений доброты часто поражают своей сложностью и уровнем детализации – были, к примеру, варианты порадовать родителя загрузкой посудомоечной машины, хоть ты сам терпеть не можешь это делать, или заступиться в споре за кого-то, с чьей точкой зрения ты сам не согласен.

Я прямо слышу, как родители из числа моих читателей сейчас говорят, что это все, конечно, очень здорово, вот только есть БОЛЬШАЯ разница между тем, что подросток намерен сделать или не сделать, и тем, что он сделает или не сделает в реальности. И речь может идти о чем угодно – о том, чтобы убрать раскиданную по полу одежду или встать с постели до полудня. Или о том, чтобы заниматься вообще