Загляни вперед, и получится.

Представитель ответил: «Давай попробуй», и Дэнни исчез на две недели. Готовился – ездил, машину налаживал, привыкал к новой обстановке. От его результата зависело многое, и он откатал настолько хорошо, что представитель сразу предложил ему место в гонках на выносливость в Уоткинс-Глен.

Когда он сначала уехал в Нью-Йорк, мы улыбались друг другу, потому что не могли дождаться начала показа гонок по каналу «Скорость».

– Просто здорово, – хихикала Ева. – Наш папа – профессиональный автогонщик.

А Зоя, которую я очень люблю и буду защищать, даже если это мне будет стоить жизни, радостно кричала и подпрыгивала в своей маленькой машинке в гостиной и гоняла кругами по комнате до тех пор, пока у нас головы не закружились, а затем вскинула руки и воскликнула: «Я – чемпион!»

Волнение охватило меня настолько, что я стал делать вещи, идиотские для собаки, – я копал ямки на лужайке, подпрыгивал и катался по полу, валился на бок, выгибал спину дугой, вытягивал лапы и позволял всем чесать мне пузо. Еще я гонялся за чем только можно. Я преследовал!

Мы переживали лучшее время. А потом наступило худшее.

Подошел день гонок, и Ева проснулась как во тьме. Боль сдавливала ее настолько сильно, что она едва стояла на ногах. Ее рвало так сильно, словно она хотела вывернуться наизнанку.

– Не знаю, что со мной происходит, Энцо, – сказала она, а Ева редко говорила со мной так искренне. В последний раз она обращалась так ко мне, когда родилась Зоя.

Сейчас же Ева разговаривала со мной как с самым близким другом.

– Что со мной? Не знаешь?

Она знала, что ответить я не могу. Вопрос ее был строго риторическим. Но смущало меня другое: ответ на него я знал.

Я знал, что с ней, но не имел возможности объяснить, поэтому просто ткнулся мордой в ее ногу, зарылся в халате между ее ног. И, напуганный, ждал.

– Ощущение страшное. Будто кто-то раскалывает череп изнутри, – снова заговорила она.

Я продолжал молчать. Я ничем не мог помочь ей.

Ева торопливо собирала вещи, а я наблюдал за ней. Она запихнула кое-какую свою и Зоину одежду в сумку, похватала пасту и зубные щетки. Все делала быстро. Затем разбудила Зою, натянула на ее ножки тапочки, и – бац, бац – дверь захлопнулась. Лязгнул замок, и они ушли.

А я не ушел. Я остался дома.

Как любит повторять Дэнни: «В идеале гонщик – хозяин всего, что находится вокруг него. В идеале он полностью контролирует машину и не дает ей развернуться, когда она собирается это сделать. Он предвидит все ее возможные действия». Однако живем мы не в идеальном мире. В нашем мире иногда случаются неожиданности, ошибки, инциденты с другими гонщиками, и на все это нужно реагировать.

Дэнни говорит, что, реагируя, необходимо помнить – машина хороша настолько, насколько хороши ее покрышки. Если покрышки теряют сцепление с дорогой, то, как бы отлично ни работало все остальное, – это уже не важно. Не имеет значения ни мощность, ни крутящий момент, ни тормоза, потому что машину уже начало заносить. И пока за счет старого доброго трения не выверена скорость и покрышки снова не обрели тягу, гонщик остается во власти инерции. А инерция – мощная сила природы.

Гонщику очень важно понять эту мысль и обуздать свои природные склонности. Когда заднюю часть автомобиля начинает заносить, гонщик может запаниковать и снять ногу с акселератора. Если он так поступит, то резко перенесет вес машины на передние колеса, и за счет вращения задних колес машину развернет.

Хороший гонщик попытается остановить занос, стараясь повернуть колеса в направлении движения машины, и ему может повезти. Однако в критические минуты, особенно если машина едет слишком быстро, скольжение задней ее части в сторону продолжается, что уменьшает скорость. Затем шины вдруг сцепляются с дорогой, гонщик чувствует тягу, к несчастью для самого себя, потому что передние колеса машины повернуты не туда, куда надо. Возникает контрразворот, поскольку машина разбалансирована. То есть если водитель переусердствует в выправлении разворота в одном направлении, его неизбежно развернет в другом, причем второй разворот произойдет гораздо быстрее, и потому он намного опаснее.