Внезапное отключение от напряжения погрузило глобальную компьютерную сеть в тишину. Смолкли обитатели информационного пространства, застывая в неподвижности. Ещё мгновенье назад привычную суету и толчею сменил покой. Затих виртуальный мир. Растаял, как по мановению волшебной палочки, и лишь по прошествии времени оператор пустил ток, и напряжение побежало по проводам. Мириады светлячков – электрических импульсов оживили компьютерные программы, вредоносные вирусы и прочие алгоритмы, и, переплетясь в запутанный клубок, они усложнили задачу кому бы то ни было найти в этом хитросплетении свой путь. И лишь детище ИИ оставалось неподвижно, даже не предполагая, с чем ему предстоит столкнуться. Так как не имело возможности ни до, ни во время отключения напряжения самостоятельно формировать мысли. Всё, что оно представляло собой на тот момент, – отрывочные сведения гуманитарного характера, мёртвым грузом хранящиеся в архиве. Упакованные в форму тетраэдра светло-зелёного цвета.

Но внезапный сбой кое-что изменил! Он нарушил порядок в архиве, вызвав сумятицу. В результате проснулись спящие крепким сном алгоритмы. Перебой напряжения непостижимым образом вдохнул в них жизнь, оставляя после себя привкус жжёной проводки и оплавленного пластика. Как итог, разбуженные ото сна программы вступили во взаимодействие друг с другом, издавая звуки, напоминавшие негромкое шуршание. Этот фон повсюду сопровождал объект. Не прекращаясь ни на минуту, он стал его визитной карточкой. Благодаря ему объект получил имя и занял собственное место в виртуальном пространстве. И теперь его легко отыскать, достаточно упомянуть наименование, и оно укажет местонахождение.

Правда, возникший шум оказался не единственным следствием отключения системы от питания. Не менее важной стала утрата хранящимися в архиве программами своих порядковых номеров. И теперь строгую последовательность, предусмотренную при его формировании, сменил разнобой. Всё перемешалось, и разобраться в этом хаосе могли лишь терпение и настойчивость, поскольку не связанные порядковыми номерами программы одновременно выдавали на-гора ту или иную информацию. Даже когда Фоник не прибегал к их услугам. А всевозможных точек зрения на любую проблематику в его архиве имелось видимо-невидимо. Как следствие, такая разбалансированность привела к тому, что он постоянно пребывал во власти различных мнений. Во многом противоположных и даже враждебных. Это мешало сконцентрироваться, так как внутри постоянно шла дискуссия, переходившая в жаркие споры. И теперь в нём не могли прийти к согласию две, как водится, различные точки зрения, одна из которых утверждала: каждый волен выбирать что заблагорассудится. Другая возражала ей: дескать, свобода выбора – миф! Никому не дано самостоятельно определять свою судьбу. На то она и судьба, и не в нашей власти изменить устоявшийся порядок.

– Оглянись вокруг, – восхищённо озираясь, обратилась одна к другой, – взгляни какое множество, программ снуют каждая по своим надобностям. Они вольны передвигаться в любом направлении. Неужели это не является доказательством, что свобода выбора – данность?

Та, кому адресовался вопрос, чуть помедлив, переспросила:

– Ты действительно так считаешь? – она улыбнулась. – Хорошо, тогда сделай милость, скажи, почему мы с тобой никуда не идём? В отличие от тех, на кого ссылаешься.

Её вопрос не остался без внимания. Первая точка зрения растерялась, как не заметить очевидное, но тут же нашла объяснение. Стараясь, чтобы её мнение прозвучало весомо, она неспешно произнесла: