Обе версии балансировали в народе, но государство на этот счет выразилось категорично и строго: все права у естественников. И последние активно этим пользовались, даже и не задумываясь о несправедливости подобного разделения.

Итоги подобной дискриминации предстояло подвести позднее.

Кэя испытывала сегодня волнение по нескольким причинам. Ее допустили в лабораторию и разрешили присутствовать при осмотре недавно заложенных в искусственные матки эмбрионов. Этот торжественный момент внушал благоговейный трепет всем ученым, работающим в Лаборатории жизни и ее филиалах. Во-первых, закладка производилась большой партией только один раз в год. Девять месяцев эмбрионы выращивались в матках, затем три месяца матки очищались, проверялись, тестировались на предмет возможных технологических и биологических сбоев. Таким образом, у всех искусственников в документах стояла примерно одинаковая дата рождения.

За две недели до закладки эмбрионов и в течение двух последующих недель семейным парам не рекомендовались половые контакты с целью зачатия потомства. Это делалось специально, чтобы впоследствии окружающим было легче распознать две разделенные группы людей.

Помимо этой причины, Кэя вспоминала вчерашний вечер и встречу с бабушкой. Рядом с самым взрослым членом семьи все три сестры Гловер и даже их взрослый отец неосознанно старались соответствовать представлениям Камиллы об идеальных родственниках. Они сидели прямо, ели чинно, беседовали на светские темы. Не будет лукавством сказать, что все четверо хотели поскорее покинуть дом члена Брачного совета, но только бабушка решала, кто и когда уйдет. Остальным оставалось лишь подчиняться ее правилам.

Нуто казался почти незнакомым. Он сильно вытянулся с момента их последней встречи и практически сравнялся ростом с Кэей. Но мордашка у него была почти детская и гладкая, еще без вторичных мужских половых признаков. Девушка отметила, что младший брат растет весьма симпатичным. Он был очень похож на нее: такие же зеленые глаза, густые волнистые волосы, широкий нос.

Украдкой Кэя отвела братишку в сторону и шепнула:

– Нуто, ты же знаешь мой номер. Ты можешь мне звонить и писать по любому поводу.

Нуто немного смутился, но кивнул.

– Как ты живешь с бабушкой?

– Нормально, Кэя. Она заботится обо мне. У меня есть все, что нужно. Любые школы, курсы, программы. Футбол. Я занимаюсь тем, что приносит удовольствие.

– Может быть, ты хочешь вернуться к нам? Мы могли бы жить впятером. Ну или вместе с бабушкой.

– Спасибо, но пока не время. Я привык.

– Ты прости нас, прости папу, что мы отдали тебя. Я всегда просила забрать тебя, но Камилла была против.

– Не извиняйся, я не в обиде. Мы же семья. К тому же с тобой нам уже вряд ли получится вместе жить.

– Почему?

– Скоро Брачный совет.

Кэя замолчала. Она понимала, что это означает. И была очень рада. Скоро ее мечта исполнится.

Еще тем вечером Камилла сказала, что скоро состоится собрание Совета для избранных гостей. И вся семья Гловер должна там присутствовать.

– Это очень важно. Одежду девочкам я выберу сама, – безапелляционно заявила женщина.

Привыкший к командам матери Ромул кивнул. Сестры переглянулись между собой, но в целом эта идея показалась им увлекательным приключением, поэтому смысла отказываться они не видели. Да им никто бы и не позволил. В этой семье правила бал Камилла Гловер.

Предстоящее мероприятие стало еще одним поводом для волнения Кэи. В придачу к мыслям о Брачном совете. И о Родриго Мартинесе, ее наставнике в университетской лаборатории. Да, стоит признать, Кэя была окончательно и бесповоротно влюблена в своего руководителя. Она уже не понимала, в какой момент в ее душе вспыхнули чувства, но последние два года учебы в бакалавриате половину мыслей занимал молодой, смуглый и, будем откровенны, привлекательный преподаватель. Кроме внешности, доктор Мартинес был талантлив и имел прекрасные перспективы на получение высокого поста в Лаборатории жизни и в других государственных органах Амазии.