Черт знает что. Она среди ночи стоит в офисе и обнимается со стажером. Репутации – толстый пушной зверек. Вывод, который из этого сделало хмельное сознание, на трезвую голову был бы признан странным. Но тогда показался совершенно естественным: раз уж всё так сложилось, терять ей нечего.

Вика сосредоточилась и страстно поцеловала красавчика-стажера в губы, используя все мастерство, которому обучалась в академии жизни. Поцелуй получился горячим и искренним, потому что целоваться с ним ей нравилось. Очень нравилось! У стажера были упругие теплые губы, умопомрачительно вкусные.

Он, кажется, еще продолжал что-то объяснять. Но тут на сцену зачем-то вылезла суровая хозяйка гарема и строго приказала юному наложнику:

– Заткнись!

«А-а-а!» – первая мысль нового утра была именно такой, без слов. И вторая тоже. И третья. Потом отношение к жизни оформилось в обреченное: «Твою ж мать!» И только после этого начало рассыпаться на отдельные фрагменты. И каждый из них – словно гвоздь в крышку ее гроба.

Это Мишин сын. Позаботилась, блин. Помогла другу… Твою ж мать!

За домогательства к сотрудникам только на Западе преследуют или у нас тоже? Как-то не было повода это выяснить. Хотя он не сотрудник. И стажером еще не успел оформиться…

Твою ж мать! Она даже не знает, как его зовут. Из-за этих чертовых переговоров не удосужилась спросить.

Он хотя бы совершеннолетний? Ну не отправил же старый друг к ней первокурсника!

Вика стала судорожно считать. Так, Миша учился на два курса старше… И поступал уже после армии… А значит, ему сейчас… Всё равно получается какая-то ерунда.

Мозг не хотел считать, он хотел, чтобы она умерла прямо сейчас. Или хотя бы выпила чего-нибудь холодного и умерла потом. Остальной организм был с ним согласен.

Вика поднялась с кровати и угрюмо поплелась к холодильнику. Рядом неторопливо вышагивала кошка, тактично намекая, что вчера ее не покормили.

Счастливые люди – те, кто наутро после крепкой выпивки ничего не помнит! Конечно, обязательно найдутся доброжелатели, которые подробно проинформируют беднягу о его вчерашних художествах… Но это как бы и не считается. Если с собственными воспоминаниями такой рассказ не коррелирует, наверное, можно слушать его спокойно, словно всё это случилось с кем-то другим. Хуже, конечно, если в подтверждение имеется видеозапись. В Сети. С парой сотен просмотров.

Вике запись не требовалась. Она помнила всё в мельчайших деталях. Помнила, как опрокинула стажера на офисный диван. Зачем вообще в офисе стоит диван?! Там работать надо, а не на диванах сидеть! Или даже не сидеть…

Не разрывая поцелуя (вчера это казалось очень важным – ей категорически не хотелось, чтобы мальчишка как-то комментировал происходящее, и она искренне радовалась, что нашла такой простой и чудесный способ этого избежать)… Так вот, не разрывая поцелуя, она стала расстегивать его рубашку. Запуталась в пуговицах. Ненадолго зависла. И сделала еще одно восхитительное открытие – воистину, это была ночь открытий! – снимать рубашку вовсе не обязательно. Более того, это нецелесообразно и вообще неэргономично. И переключилась на ремень в джинсах. Ремень был не менее упрямым, чем рубашка, и тоже не давался.

Где-то на этом этапе стажер окончательно освоился, разобрался в ситуации и ловко расстегнул пуговицы на блузке. Сдвинул в сторону кружево бюстгальтера, мягко коснулся соска – сначала пальцами, а потом и губами. Втянул его в рот и легонько прикусил, высвобождая из кружевного плена вторую грудь, которая охотно прыгнула в его руки. Сжимая и тиская ее груди горячими ладонями, стажер поцеловал ее в шею и прикусил ее второй сосок. И это было с ума сойти как приятно и восхитительно.