Она кивнула.

Марк вышел. Ему отчаянно, страстно хотелось убедиться, что он в ней ошибся. Конечно, это было глупо – он ничего не знал об этой женщине, кроме деревенских сплетен и покроя ее платья. Но он так хотел поверить, что в ней было нечто большее.

Причудливая мечта взрослого мужчины, хмыкнул он. Вернуться и найти ее полностью одетой. Поговорить с ней, наконец, без свидетелей, без любопытных ушей, ловящих каждое слово. Он хотел… чтобы она ему понравилась. Хотел с самого начала. На рыночной площади его увлекли в сторону прежде, чем он успел хотя бы поздороваться с ней. Возле церкви им удалось поговорить всего пару минут. А между тем миссис Джессика Фарли возбудила его живейший интерес в тот самый момент, когда вздрогнула от прикосновения преподобного Льюиса. Словно наивный, неопытный юнец, он увидел в этом особый знак. В нас обоих есть что-то, что не дано заметить другим.

Но разумеется, он ошибся. Для нее он – не более чем трудная задача. Препятствие, которое нужно взять. Мужчина, которого необходимо соблазнить.

Марк покачал головой, взял полотенца и пошел обратно в гостиную, мысленно готовя себя к тому, что ему предстоит увидеть. Уходя, он оставил дверь гостиной открытой. Зрелище, которое предстало перед его взором, не стало для него сюрпризом.

Она успела сбросить платье и нижние юбки и, стоя спиной ко входу, пыталась справиться со шнуровкой корсета. Сквозь тонкую, липнувшую к телу ткань виднелись ее щиколотки, тонкие и изящные, и мраморно-белые икры. Он невольно обвел взглядом линии ее стройных длинных ног.

Она вдруг обернулась:

– О! Сэр Марк! Как неловко!

– О, умоляю вас, – холодно прервал ее он.

Она вспыхнула:

– Но…

Марк старался не отрывать глаз от ее лица. Он чувствовал себя так, будто стоял на краю скалы, а далеко внизу бушевали разъяренные волны. Один взгляд вниз – и дурнота овладеет им и увлечет туда, в пропасть.

– Прошу вас. Избавьте меня от объяснений. И сделайте огромное одолжение – попытайтесь услышать. Что, по-вашему, я должен был бы сделать в данных обстоятельствах? Предполагалось, видимо, что я буду так охвачен вожделением, что не смогу сдержаться и наброшусь на вас?

– Я… это… – Она глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.

– Вы полагаете, что вид обнаженной груди и ягодиц способен настолько свести меня с ума, что я забуду о своих принципах? Я девственник, миссис Фарли, а не невинное дитя. Я не настолько наивен.

Она остановилась и невольно приоткрыла рот от изумления. Она была так близко, что он мог бы схватить ее – схватить и толкнуть в кресло, что стояло прямо у нее за спиной. И согреть ее все еще влажную и холодную кожу своими ладонями.

– Удивительно, что похоть не овладела мной целиком и я способен связно излагать свои мысли, не правда ли? – презрительно бросил он и уронил полотенца и халат на пол.

– Сэр Марк, простите мне мою прямоту. Я только подумала, что… – Она протянула вперед руку, и он непроизвольно, не успев подумать, что делает, схватил ее.

Не осторожно. Не нежно. Этот прием они с братом отработали в совершенстве еще много лет назад. Не важно, насколько силен стоящий перед тобой мужчина – он не сможет противостоять даже мальчишке, если заломить его большой палец назад. Марк и его брат упражнялись часами, днями напролет, пока не научились делать это механически, в ответ на угрозу.

Когда она потянулась к нему, он действовал так же – сжал ее руку в своей, чтобы можно было в любой момент вывернуть палец.

И она снова вздрогнула. Не от боли – он даже слегка не надавил на ее палец. Точно так же она дернулась, когда ее схватил за плечо Льюис. Просто потому, что к ней прикоснулись.