— А что в тебя нужно было? — хмыкнула я, поняв, что задела его за живое.

Не только мне тут стоять и слезами давиться.

Получай ответку, гаденыш!

— Да хоть и в меня! — Он упер руки в бока. — Я мечом махать не собираюсь. Торговцем стану. Богатым, уважаемым. И война, о которой все вокруг говорят, мне только на руку будет. Сама прибежишь проситься мне в жёны, когда поймешь в чьем кармане золотишко. Все женщины падки на драгоценности. Вон мать моя, как за твоим дядькой поскакала, стоило получить в подарок всего один браслет. Все вы женщины такие! Все! И ты никуда не денешься — я тебя куплю. Вот только война начнется!

— Нет никакой войны! — у меня челюсть вниз рухнула от его слов. — И я папе расскажу, что ты меня покупать собрался. Понял?! Он тебя... Он тебя выпорет! Вот!

Совсем рядом с нами каркнул и вспорхнул огромный ворон. На его черных крыльях отразились лучи полуденного солнца.

Вздрогнув, я невольно прижала руки к груди.

«Нехороший знак» — мелькнула мысль в голове.

Мой дар тихо зашептал — «быть беде»

Отчасти Берси был прав, магию свою я никому не показывала. Она у меня была нехорошая. Так говорила нянюшка. Порой я предвидела некоторые события. Иногда угадывала, какая будет погода завтра.

Да еще я умела управлять ветрами, но и этой магии было во мне крупицы.

— Не будет войны, — шепнула я одними губами, не в силах оторвать взгляд от улетающего ворона.

— Будет! — Берси, казалось, ничего не замечает. — Я слышал разговор лерда Эвана — твоего отца — и орина Камли. Он сюда и прибыл, чтобы союз заключить. Тогда этот лен драконы не тронут.

— Ну так и хорошо... — отвернувшись от него, я снова уставилась в щель в заборе.

А перед глазами стоял образ мужчины с искаженным шрамами лицом, он скалился как зверь и медленно заносил над моей головой меч.

Вдали снова раздалось зловещее «Кроу» большой черной птицы.

2. Глава 2

Ноги затекали. А тренировки все шли своим ходом. И как они там не устают мечами махать?!

Берси снова уселся у забора, оперевшись на него. Его не смущали ни насекомые, ни соседство рядом продуктов жизнедеятельности собак.

Я поморщилась.

Все же противный он. Грязнуля!

И не скажешь, что его дед лердом был. Ни воспитания, ни этой как ее... культуры поведения.

Рядом с нами опустилась на землю стайка воробышков и принялась активно клевать что-то в низкой траве. Глумливо ухмыльнувшись, толстяк поднял увесистый камень и запустил в них разгоняя.

— Чем тебе птицы не угодили? — прорычала я. — Не смей их обижать!

— Захочу, вообще им головы посворачиваю! И не тебе, пустышка, мне что-то запрещать.

— Я лера! И это моя земля, и мои воробьи. Не смей сказала!

— Ничего, все это мое будет. И ты тоже, — процедил он, почесывая пузо.

— Уж лучше в послушницы! — прошипела я в ответ и отвернулась.

Но как же ныли ноги.

Задрав подол платья, размяла их и вновь присела.

Взглянула в щель и тут же отпрянула.

На меня смотрели в упор.

Крупная ящерица Шима — Лючи — забралась по забору и теперь открыто рассматривала меня, забавно моргая невпопад. На розово-голубой чешуе ярко бликовало солнце.

Ящерка эта была известная вредина и проказница. Ох, как ее недолюбливали местные прачки. И ведь было за что. Заберется в ворох постиранного мокрого белья и лежит. А согнать как? Все же питомец сына генерала армии императора. Вот и ждут, пока она остынет и не уползет. Так, ладно, если бы просто сидела, так она же невоспитанно нагло гадит на уже чистое.

Совсем Шим ее этой... культурой поведения не занимается. Ничему не учит.

Да и повара ее не любили, она у них продукты воровала...

И в голубятне ее ловили за поеданием яиц...